Алмазный фонд Политбюро - стр. 27
«Что ж, вы профессионал, а посему будем думать о том, с каким мандатом вам будет проще всего легализоваться при расследовании».
…Луначарский слов на ветер не бросал, и сейчас он, Аскольд Самарин, шел на Большую Морскую, чтобы встретиться с господином Одье.
Всю свою жизнь Самарин не переставал удивляться тайне, что была скрыта в дорогих, красивых вещах. Несмотря на то что они долго носились или столь же долго ими пользовались, они продолжали не только радовать глаз, но и сохраняли все свои качества. То же самое относилось и к тем улицам и переулкам полюбившегося ему Петербурга, по которым он любил гулять погожими вечерами летом семнадцатого года, наслаждаясь их неповторимостью и какой-то особой аурой, которой, казалось, они были пропитаны насквозь. Взять хотя бы Большую Морскую. Даже несмотря на тот революционный вихрь, который пронесся по городу, сметая на своем пути все, что только можно было смести, и оставляя после себя разметанный по заснеженным, грязным дворам и улицам пепел от ночных костров, разруху, выбитые окна опустевших домов, горы мусора, трупы отощавших собак и людей, даже несмотря на все это, Большая Морская оставалась столь же привлекательной, как и до октября семнадцатого года.
Самарин поднялся по каменным ступенькам «дома Фаберже», и почти тут же приоткрылась резная дубовая дверь. Его, видимо, увидели в окно, и на пороге выросла фигура невзрачного мужика лет пятидесяти. С нескрываемым удивлением он уставился на высокого незнакомца, на котором довольно неплохо смотрелось потертое, но все еще вполне приличное пальто, а высокие теплые боты прикрывали хорошо отглаженные брюки в серую полоску.
– Простите, вы не ошиблись адресом? – с легким акцентом произнес швейцарец, рассматривая молодого мужчину, который не очень-то спешил назвать себя. Чувствовалось, что здесь не очень-то рады незнакомым людям. Видимо, свое черное дело сделал тот самый налет на посольство Норвегии, и этот страх не прошел до сих пор. Так что, этого мужичка, голову которого украшала копна рыжих волос, можно было и простить за не совсем подобающие к данному случаю слова.
– Пожалуй, не ошибся, – усмехнулся Самарин. – Это дом Фаберже?
– Да, именно Карла Густавовича, но он сейчас в отъезде.
– Я знаю об этом. Но именно здесь мне назначена встреча с господином Одье.
При упоминании о своем хозяине, Рыжий мгновенно подобрался, но в его глазах все еще продолжала плескаться настороженность, замешанная на недоверии.
– Простите, как вас представить?
– Просто скажите господину послу, что относительно моего визита ему звонил нарком Луначарский.