Алмазный фонд Политбюро - стр. 28
При упоминании о Луначарском, внутренняя настороженность Рыжего вроде бы рассеялась, и он чуть шире распахнул дверь.
– О да, я в курсе, прошу вас, проходите. Господин посол спустится к вам.
«Спуститься можно с небес на землю, – мысленно поправил его Самарин, – а в данном случае требовалось сказать «выйдет к вам». Однако промолчал и прошел следом за Рыжим в просторную прихожую, где тот помог ему снять пальто, и только после этого поднялся по широченной дубовой лестнице на второй этаж.
Посол Швейцарской миссии в Петрограде не заставил себя ждать, и уже через минуту Самарин смог составить о нем первое впечатление.
Мужчина лет пятидесяти, в костюме из дорогого твида, лысоватый – его аристократическое происхождение выдавал тонкий, почти греческий нос с горбинкой. Движением руки он пригласил гостя в кресло и тут же сел напротив. Какое-то время почти в упор рассматривал гостя, судя по всему, он ждал более солидного господина, нежели этот сравнительно молодой блондин с аккуратным пробором на голове, наконец пришел к какому-то выводу и негромко, без малейшего намека на акцент произнес:
– Итак, я слушаю вас, господин, простите…
– Самарин. Аскольд Владимирович Самарин.
– Аскольд… – удивлению Одье, казалось, не будет предела. – И как же вы вписываетесь со столь знатным именем в российский революционный пейзаж?
Эдуарду Одье невозможно было отказать в чувстве юмора, к тому же чувствовалось, что он не очень-то лоялен к новой власти в России, и Самарин не удержался, чтобы не подколоть его:
– Да вот так и живу. Желаю я того или нет, но приходится вписываться в революционный, как вы выражаетесь, пейзаж и с исконно русским именем Аскольд. К тому же Россия столь необъятна, что ее не могут возделывать одни лишь Иваны да Марьи.
– Вы хотите сказать, что Аскольд – это исконно нормандское имя, – попытался было поправить гостя Одье.
– А вот здесь вы серьезно ошибаетесь. Читайте первоисточники, и вы узнаете, что Аскольд – это чисто русское имя. Впрочем, не будем углубляться в исторические дебри и перейдем к делу.
– Да, конечно, – поспешил согласиться с ним Одье, – но я бы хотел видеть какое-либо подтверждение того, что вы действительно тот самый Самарин, относительно которого мне звонил господин Луначарский.
– Простите, не успел представиться. Аскольд Владимирович Самарин, в недалеком прошлом следователь по особо важным делам. Пожалуйста, мой мандат.
Ознакомившись с документом, который давал право проводить розыскные и следственные мероприятия в рамках Оценочно-антикварной комиссии, Одье вернул его Самарину и уже совершенно иным тоном произнес: