Алхимия благородства - стр. 13
Диву даёшься, сколь мало мы ценим порой величайшие в отечественной истории достижения. Князь Михаил Щербатов изволил в своё время заметить, что кнут был-де хуже четвертования. Интересно, спрашивал ли князюшка мнения приговорённых к четвертованию? Кнут – страшная вещь, но умирали от него только некоторые. Большая часть наказуемых выживала. И даже не оставалась калеками. А главное – отнюдь не Елисавет Петровна кнут изобрела.
Зато пытки при допросах (обычная для того времени практика) отменила лично она.
Щербатовскую трактовку деяния императрицы бездумно повторяют до сих пор: со страха за свою жизнь, готовясь выступить против узурпаторши Анны Леопольдовны, Елизавета дала обет, что никогда никого не казнит смертью в случае успеха. Не столько, дескать, добрая, сколько трусливая. Недопонимание, равное прямой лжи.
По зароку видно того, кто зарекается. Человек, способный в роковую для себя минуту осознать ценность чужой жизни, – велик душой. Но едва ли в одном зароке дело. Можно пообещать, допустим, большое пожертвование: выплатил и забыл. А мораторий был не разовым жестом – он был старательно проводимой внутренней политикой. Первый указ – в мае 1744 года. Недовольство на местах. Повторные указы, разбирательства. Новый указ сената в 1754-м. Трения с кодификационной комиссией, пытавшейся, вопреки воле императрицы, всё же протащить смертную казнь в новое законодательство.
Императрица умерла, не увидев полной отмены смертной казни, о которой радела. Но ни один её подданный не был казнён. Благочестивая женщина – она считала человеческую жизнь Божьим даром, на который не вправе покушаться государство.
Чтобы понять величие её деяния, необходимо помнить, в какое время оно было совершено. При Анне Иоанновне ещё жгли на кострах по обвинению в «волшебстве». За год до воцарения Елизаветы мужеубийц закапывали заживо, а воров вешали за ребро. При этом мы отнюдь не были образцом дикости, так, зверствовали на вполне среднеевропейский лад.
И вот, едва успев вернуться в Европу, молодая империя даёт этой самой Европе пример человеколюбия. А дочь смягчает жестокость нравов отцовских времён.
Наблюдая сегодняшние волнения вокруг моратория, как-то особенно остро осознаешь, что цивилизованность заключается отнюдь не в умении пользоваться компьютером.
Вице-спикер Госдумы Любовь Слиска 9 ноября, оказывается, пойдёт «в храм ставить свечку за то, чтобы в нашей стране была восстановлена смертная казнь».
Вот так. Женское благочестие в XXI веке иной раз выглядит довольно странно в сравнении с женским же благочестием века XVIII. Каждый волен по своему вкусу считать это прогрессом или же деградацией.