Алхимия благородства - стр. 12
Пальм был «приговорён» к расстрелу и убит в 24 часа. До последнего мгновения он имел возможность спасти свою жизнь, произнеся единственное слово: чужое имя. Не имя свата, не имя брата, просто имя человека, доверившегося его издательской совести. Он этого не сделал.
Произошло сие злодеяние, просиял сей подвиг во славу профессиональной чести 25 августа 1806 года.
А мы, читая о поступках исполинов, воспринимаем это чем-то вроде статей из мифологического словаря. Красиво, конечно, но не бывает ведь в жизни, чтобы кто-то совлекал с неба солнце и запрягал в свою тележку…
Но ведь нас пока никто не просит умирать за анонимность читателей. Хотя пишем мы прежде всего для них, а не только друг для дружки, как нам порою кажется.
Следовало бы, конечно, раньше об этом написать. Несколько раз собиралась, но всё не могла понять: что-то очень важное за этим стоит, но что? Тень Пальма, вот что. Наконец вспомнилось. И всё встало на свои места.
Как бы было славно, выступи все вменяемые интернет-издания единым фронтом: против печально нашумевших законотворческих новинок. Пойди такой почин – вот бы вышло достойное дело. Ведь бороться с наступлением на свободу слова надо начинать именно сейчас, пока под удар попали блоги, дальше будет сложнее.
Редакция – любая нормальная редакция, на мой, во всяком случае, взгляд – должна удалять со своих форумов подзаборную лексику, бредни откровенно сумасшедших граждан и т. д. Но делать это надлежит исходя из редакционной политики, а не под чью-то диктовку: чтоб за сутки «то-то и то-то» исчезло!
Скверно, что тут скажешь. Ещё лет пять назад мне казалось, что небольшая цензура в информационном пространстве могла бы оказаться полезной. Всё-таки очень уж оно грязное. Но сегодня, когда мыслепреступление и словопреступление совершенно очевидно кажутся кое-кому нежелательнее беспричинных убийств из травматики или кулаками профессиональных самбистов, нежелательнее изнасилований и грабежей, уже слишком очевидно: интернет, во всей его порой гадостности, это наше всё.
Может попробуем, всем-то миром, отбиться? Отыграть назад блоги? В честь Йоганна-Филиппа Пальма.
О женах благочестивых
В 1741 году российская корона увенчала женщину, которая сразу начала – и полтора десятка лет, преодолевая баранье сопротивление «не готового» к такой перемене общества, – вела борьбу за бурно дебатируемое нами сегодня явление – мораторий на смертную казнь. И установила его.
Это был мораторий, не отмена. Государыня Елисавет Петровна покуда стоит с нами на одном уровне гуманности. Правда, 9 ноября (в день, когда Конституционный суд рассмотрит запрос Верховного суда о применении смертной казни с января 2010 года) мы рискуем в сравнении с её уровнем изрядно упасть. Спустя два с половиною столетия.