Алхимия благородства - стр. 14

Любители смертной казни всегда строят свою аргументацию определённым манером. «Маньяки и убийцы детей должны нести заслуженное наказание». Очень хотелось бы увидеть среди противников смертной казни хоть одного, кто желал бы, чтобы маньяки и убийцы детей заслуженного наказания избежали. Но это же вздор и подтасовка. На самом деле решительно все хотят заслуженного наказания маньякам и убийцам. Разнятся только представления о том, каким должно быть наказание. А это уже совершенно другая плоскость спора.

Другой аргумент, также весьма расхожий, повторён вновь: «педофил будет сидеть в тюрьме, а мы, граждане, будем отчислять налоги и содержать его до конца дней». Госпожа Слиска пригрозила лучше «порвать и сжечь» свои деньги. Как всегда – дымовая завеса эмоций, скрывающая подтасовку понятий. Мы платим не за «содержание педофила», а за осуществление правопорядка. Если каждый будет рвать и жечь деньги в случае, когда ему не нравятся существующие правовые нормы, матерью порядка станет анархия.

И опять же «статистика по тяжким преступлениям резко пошла в гору». Снова жестокость наказания перепутана с его неотвратимостью. Не угодно ли посмотреть заодно статистику по раскрываемости преступлений? Существенно ли, как покарают преступника, если он всё равно не пойман?

Ну и конечно – «если бы смертная казнь действовала, каждый перед совершением преступления тысячу раз подумал бы». Ох, отчего же не думают тысячу раз в Соединенных Штатах? Криминогенная обстановка в США хуже, чем в Евросоюзе.

Где реальные доказательства связи между увеличением числа тяжких преступлений и мораторием? Не логичнее ли, например, объяснить сию статистику безответственной миграционной политикой последнего десятилетия? Недостаточной заботой государства о детях из неблагополучных семей? Прочими серьёзными социальными проблемами?

Заметим, что если сторонники смертной казни начинали с позиции «смерть за смерть», то сейчас в кандидаты уже вписаны упомянутые выше педофилы – существа, конечно, беспредельно отвратительные, но не убийцы. И насильник не лучше убийцы. А разве не убийца – в каком-то смысле – выдающийся расхититель? Разве не заслуживает «высшей меры» вообще любой вор – чтоб уж разом искоренить воровство? Давайте уж заодно и прелюбодеев казнить – и настанет у нас высокая нравственность.

Общество снова, в очередной раз, путает жестокость власти с её силой. Между тем, как отмечал блестящий историк В. Б. Кобрин, специалист по эпохе Иоанна IV, жестокость как раз является признаком слабости власти.

Без жестокого антинародного террора колосс сталинской империи не простоял бы и дня. Просталинские тенденции, которые мы сейчас наблюдаем повсеместно, и популярность идеи возврата смертной казни – явления одного ряда.