Александр III. Истоки русскости - стр. 65
Нужно ли прибавлять, что счастливица классная дама на другой день праздновала шоколадом своё счастие и не перестаёт, да и едва ли перестанет повторять, что одной её комнате выпало на долю Высочайшее посещение. Но всего не перескажешь, потому что не всё же пришлось видеть и слышать».
Но все же «очевидец» смог увидеть и оценить отнюдь немало. А самое главное, он мог видеть открытое и дружелюбное настроение этих встреч. Видеть и слышать это довелось и представителям Мышкина и, конечно, нашему предводителю дворянства. Тогда в нижнем этаже здания училища, в его актовом зале, царской семье были представлены уездные предводители дворянства. Повествование об этом много сдержанней и суше, нежели рассказ про общение с учащимися и чаепитии у Елизаветы Павловны Шировой и о приёме крестьянских депутатов села Великова. Царь и в этом случае умел внести во встречу с простыми людьми уместную и искреннюю простоту и доступность.
Крестьяне «имели счастье поднести Его Величеству кусок тонкого полотна, Ея Величеству – кусок такой же тонкой новины, а Их Высочествам – по куску носовых платков – все превосходной крестьянской работы. Милостиво приняв эти работы и сказав за них Царское “спасибо”, Его Величество изволил сказать: “Объясните же Государыне, который кусок Мне и который Ей”. Ея Величество также удостоила крестьян милостивей благодарности…»
И во всём этом, большом и красивом, многолюдном событии торжественность не только не преобладала над тёплой простотой общения, а решительно уступала ей. Кажется, в этом случае как бы и не имелось официальной многозначимости, а царствовала самая непосредственная доступность, сама собой устранявшая холодность и отчуждённость.
Стоит припомнить, что со старенькой начальницей училища император здоровался и беседовал очень дружественно и тоном приветливым и радостным. «Очевидец» отмечает, что после того, как Государь приложился к иконе и продолжал «милостиво и донельзя просто беседовать с Елизаветой Павловной как со старой знакомой». Он шутил с учащимися, не допуская их ни к своей руке, ни к рукам своих детей. Когда старенькая начальница «волнующимся голосом» просила не оставить училище своей милостью даже и после её кончины, царь доброжелательно заверил её в своём обязательном внимании к этому учебному заведению и сердечно благодарил «за всё, что видел». А Императрица обняла старую начальницу, поклонилась её воспитанницам и не раз повторила, что «очень тронута всем, что видела».
Добрая расположенность царя ко всему виденному и ко всей трогательной встрече с прошлым (с шестьдесят шестым годом!) тепло отразилась и в его прощальных словах: «До свидания, быть может до скорого свидания». Во всём этом не было и тени официоза, во всём этом светло жили искреннее почитание Царя и Царицы и искреннее восхищение их царственными красотой и величием.