Александр I = старец Фёдор Кузьмич? - стр. 27

Он имел очень болезненный вид; у него был жар в голове. Я отправилась исполнить его распоряжения и сообщила ему о результате. Он сказал мне: «Очень хорошо, отошлите пакет генералу Дибичу и, когда кончите, возвращайтесь». Я возвратилась около 7 часов, – ему было лучше; я принесла ему вчерашние газеты (прибывшие в его отсутствие), которые его заинтересовали, он сказал лишь принести ему продолжение; я ему сказала: «Раньше у вас был такой утомленный вид, что мне было больно на вас смотреть, теперь вы кажетесь лучше!» – «Да, я чувствую себя лучше», – сказал он мне. Через некоторое время он начал опять читать, я тоже читала.

Потом он приготовился лечь спать и лег с таким счастливым видом, что было приятно на него смотреть – улыбнулся и заснул. Он спал таким образом около двух часов и дышал спокойно и сладко; он проснулся только один раз, посмотрел вокруг себя со странным выражением, которое я приняла за веселое и которое я потом видела в ужасные минуты! – и опять заснул, улыбаясь. Вошел слуга доложить о Виллие, но он так крепко спал, что его не будили. Наконец в 9 часов он проснулся. Вошел Виллие: «Как вы себя чувствуете?» – «Очень хорошо, спокоен, свеж». Виллие сказал: «Вот увидите, будет испарина». После непродолжительного разговора его уговорили лечь спать. «Я так хорошо чувствую себя здесь», – сказал он, когда же я уходила, чтобы дать ему заснуть, он сказал еще мне: «Возьмите газеты, завтра принесите мне остальные». В 10 часов я приказала позвать Виллие, и спросила его, заснул ли он уже, он же сказал мне, что не мог уговорить его лечь, что он улыбался, постоянно повторяя «как мне хорошо здесь», но что тем не менее он попросил свою кровать. Ночью действительно был хороший, обильный пот.

Понедельник, 9 ноября. Стоффреген мне сказал, что можно считать болезнь пресеченной, что если бы лихорадка возвратилась, она бы приняла перемежающуюся форму и скоро бы окончилась. Что я могу даже написать в Петербург, что болезнь уже прошла. Я видела его перед уходом, а потом он прислал за мной к своему обеду. Ему подали овсяной суп – он сказал, что у него появился настоящий аппетит, что это первый раз с 3 числа. Однако он нашел суп слишком густым и прибавил туда воды, он ел его с аппетитом, а после ел сливы – он даже имел желание съесть больше, но сказал: «Надо быть благоразумным». Через некоторое время он сказал, что мне надо идти обедать, «а я как порядочный человек пойду отдохну после обеда». Между 6 и 7 часами он прислал за мною – принести журналы: «Вы мне приносите игрушки, как ребенку», – сказал он. Он прочел остальное, но устал, у него был жар.