Адская кошка - стр. 26
И в связи с этим у меня уже давно образовалась проблема в отношениях с хозяевами животных – я чувствовал давление с их стороны. Я пытаюсь объяснить людям, что чувствуют их питомцы, двуногие не понимают, расстраиваются и разочаровываются. Я могу объяснить движения животного, но изменения в энергетической температуре и другие признаки – описать невозможно. Я не злорадствую, когда говорю, что знаю вашего кота лучше, чем вы. Я просто пытаюсь объяснить вам на английском то, что ваш питомец говорит на кошачьем. Я просто хочу, чтобы вы тоже поняли. И если бы я представлял себя в виде какого-то образа, то я бы был воздушным змеем, которой соединяет человека и небо. Ни я, ни кто-то другой не может вдохнуть в животное жизнь, руководствуясь человеческим опытом и мышлением, и, видимо, отсюда у двуногих товарищей появляется это нетерпение и желание навешивать ярлыки. И когда я, пробыв какое-то время наедине с котом, возвращаюсь в человеческую действительность, мне трудно ответить на вопрос: «А о чем сейчас думает Ральфи?»
Конечно, в то время я вообще не думал об этом, я просто хотел быть защитником животных. Я верил, что могу им быть и подталкивал других к такому видению своей профессии. Также я понимал, что не смогу переводить с кошачьего, если у меня под рукой не будет словарей, исследований и прочих материалов. И я мог даже вопить во все горло, что заключил сделку с миром кошек, но моего имени, татуировок и бороды было достаточно, чтобы меня считали психом. И я осознавал, что мне нужны были реальные доказательства, чтобы меня поняли.
Не прошло и пары месяцев, как я стал сотрудником службы приема животных. Я серьезно, прикиньте! Текучка на этой должности была ого-го, потому что работа была крайне тяжелой – выгорали люди быстро. Вообще в приюте в принципе работать нелегко, но «передовая» выматывала быстрее: нужно было постоянно общаться с людьми, которые, прожив с питомцами по двенадцать и даже больше лет, выбрасывали их, потому что, например, «больше для них не было места».
Многие из нас пришли в приют, потому что здесь был высокий уровень так называемого выгорания человека. Получить должность сотрудника приемки означает, что ты обладаешь особым видом дипломатии, что, в общем-то, было сомнительным комплиментом. Давление на этой должности чувствовалось очень хорошо. В то время руководителем отдела был Лонни, ему приходилось играть роль клапана на пароварке. Он легко справлялся со сложными ситуациями и играючи успокаивал нас. Но было очевидно, что он начал сгорать. Он уходил в дальнюю комнату и долбил ногами по стенам, оставляя вмятины на гипсокартоне, срывал злость на мебели. Потом начал отыгрываться на мне и других работниках.