Абрамцевские истории - стр. 31
А потом были гости. Вплыли маленький кругленький с маленькой кругленькой. Дамы сразу:
– Ах, ах, суарэ, сюксе, ну просто шарман! Ах, твой, да ну, что ты? Вуаля, вот и верь им, шери!
А кругленький сел напротив Вольдемара и загудел без перерыва. Но прерваться пришлось. Пришёл ещё один гость, тоже шарообразный, но большой. Тот сразу сел к Вольдемару и маленькому шару и загудел громко, но монотонно.
Маленький пытался встрять, но куда ему. Большой шар всё гудел и гудел. И под этот мерный гул да французские повизгивания дам-шариков Вольдемар, пристроив свои размозжённые присоски поудобнее, задремал. Стала сниться ему земля, зелёные поля, церковь деревеньки Радонеж и его дача. Он заплакал и проснулся.
Жена его споро сметала хвостом остатки вонючих брикетов в угол. Гости уже ушли. Мадам была добрая и щебетала:
– Щас я тебе на лапку повязку положу, зайка ты моя, и баю-баю с мамочкой.
«Да как?» – всё порывался спросить Вольдемар, но боялся. Что, если не так, и опять он попадёт к семнадцатому. Этого он не вынесет.
Стали ложиться спать. То есть просто подплыли к стенке комнаты и у основания приклеились. И тут вдруг супруга ловко так подплыла к нему и прислонила его хвостом и складками кожи к стенке, к какой-то щели.
– Ну, давай, хвостом-то шевели, животом-то помогай. Что как мёртвый? К семнадцатому, что ли, опять, – визгливо завопила вдруг она, а сама прилипла, задрав хвост, к стенке на противоположной части комнаты.
Всё это было так нелепо и мерзко, что Вольдемар и не сопротивлялся. Особенно когда вспоминал про семнадцатого. И тогда начинал рьяно и хвостом шевелить, и животом помогать. Особа же его вдруг захрюкала, заурчала, замяукала, издала ещё тьму разных звуков и совсем по-человечески произнесла:
– Ах, спасибо, мой маленький, как с тобой мне всегда хорошо! Ты уж не обижайся, ежели что…
Вольдемара же от этой доброты неожиданной потянуло узнать, что же это происходит в интимной сфере? И он получил разъяснение.
– Ты что, глупенький, не знал, что у нас всё передаётся через обои? Все чувства и всё такое прочее. У нас даже пословица есть: «Был бы мужик, а обои-то достанем».
Ну, всё, спать и спать.
Но Володе было некомфортно, болело, жгло и чесалось там, где хвост. «А чесать-то чем? Присосками, что ли?» – подумал Володя и открыл глаза.
Уже было раннее утро. И ступеньки, и машина с незакрытой дверью, и трава – всё было покрыто росой. У Вольдемара почему-то были приспущены брюки, и комары нажалили поясницу и то, что ниже, от души. Пальцы левой руки защемило между ступеньками и ломило нещадно. Брюки были мокрые, а ключи от террасы валялись рядом на земле.