А потом я проснусь - стр. 56

Забавно идти по грохочущему от музыки коридору, проматывая в голове возможность скорой драки. С другой стороны, если мы оба спустим пар, глядишь, сможем в будущем нормально общаться. Артема я все же считал своим другом, пусть и не таким близким, как Лелика или Богдана.

Вдвоем, не сговариваясь, сворачиваем к черному входу, о котором знают только «свои». Свои — это те, кто лично знаком с Димой Фридманом, владельцем «Гонзо». Там есть небольшая терраса, где иногда по средам мы вместе курим кальян. Качественно «поговорить» у переполненного главного входа нам вряд ли удастся.

— Начинай. Я слушаю. — Сойка резко разворачивается ко мне, едва железная дверь с грохотом захлопывается. Его чрезмерно небрежный тон выдает его с головой. Нервничает.

Я намеренно подхожу к нему достаточно близко, чтобы удерживать зрительный контакт и заодно иметь возможность для удара. Бегать за ним по периметру, пока он будет выкрикивать очередные гадости, не входит в мои планы.

— Я думал, это тебе есть что мне сказать. Для чего ты прицепился к Ярославе? Она хорошая девочка и ничем тебя не задела.

— А чем я ее обидел? — он придурковато пожимает плечами, будто речь действительно идет о банальном недопонимании. — Она даже не поняла, чего ты взвился.

— Для чего дурака включаешь? Она тебе покоя не дает с первой встречи. Ты сам ее в «Гонзо» пригласил. Для чего? Поиздеваться прилюдно? Не догадывался, что я не позволю?

—То есть, ты ее с собой брать не планировал, а хотел втихую в отеле потрахивать, чтобы не стремно перед нами было? — насмешливо скалится Сойка. — И потом командировать обратно? Извини, я сразу не просек.

У меня снова сжимаются кулаки. Нет, про реанимацию дружбы точно можно забыть. Я не люблю быдло, а человек передо мной именно такой и есть. Обозленное хамоватое быдло.

— Ты когда такой сукой стать успел? Неужели за время моего отсутствия? Люди, по твоему, делятся на две категории: с деньгами и без?

— А для тебя с каких пор не так стало, депутатский сынок?

Я закрываю глаза и втягиваю остывающий летний воздух через нос, чтобы успокоиться. Открываю глаза снова. Нет, не успокоился. Видимо прояснить все недомолвки сегодня не выйдет. Ну и хрен с ним.

— С тех пор, как с тобой за одним столом стал сидеть, разве непонятно, малыш? — ласково выговариваю, чтобы наверняка его припечатать. — В нашей компании только ты без денег.

— Пидор, блядь, — разъяренно шипит Сойка и, подавшись вперед всем телом, неловко выбрасывает кулак.

Я этого ждал, можно сказать готовился, поэтому легко уклоняюсь в сторону и, перехватив его плечо, ударяю в пах коленом. Сойка, выпучив глаза, со стоном оседает на землю. Больно, ага. Прием не совсем боксерский и сделан скорее по велению сердца и души.