А между тем - стр. 19

Всё движется, всё поспешает

И нас обрекает на тёмное,

И светлой минуты лишает.

О вечное усекновение

Июньского дня светового!

День кратче уже на мгновение.

Простимся же двадцать второго

С надеждой на свет нескончаемый –

Потеря не может не ранить –

Прощай, осиянный и чаямый

Миг радости. Светлая память.

Не вмещаю, Господи, не вмещаю.

Ты мне столько даришь. А я нищаю:

Не имею ёмкостей, нужной тары

Для даров твоих. Ожидаю кары

От тебя за то, что не стало мочи

Всё вместить. А дни мои всё короче

И летят стремительно, не давая

Разглядеть пленительный отблеск края

Небосвода дивного в час заката…

Виновата, Господи, виновата.

Идут по свету дяди, тёти,

И все они в конечном счёте

Куда-нибудь придут.

Ну а душа – она в полёте,

Она ни там, ни тут,

Коль есть она. А если нету,

Придётся бедному поэту

Вот так писать в тиши:

«Людской поток течёт по свету,

Течёт – и ни души».

На земле-то жить нельзя.

И недаром у Шагала

Пешеходов крайне мало,

Все живут, летя, скользя

Над поверхностью земной.

И фигуры Боттичелли

Не к земной стремятся цели,

А к какой-нибудь иной.

Все они удлинены,

Будто тянутся куда-то

К небесам, что в час заката

И зари воспалены…

На земле ведь жизни нет.

В этом каждый убедился:

Кто-нибудь – когда родился,

А другой – на склоне лет.

А будущее все невероятней,

Его уже почти что не осталось,

А прошлое – оно все необъятней,

/Жила-была, вернее, жить пыталась/,

Все тащим за собой его и тащим,

Все чаще повторяем «был», чем «буду»…

Не лучше ль толковать о настоящем:

Как убираю со стола посуду,

Хожу, гуляю, сплю, тружусь на ниве…

– На поле? – Нет, на ниве просвещенья:

Вот аглицкий глагол в инфинитиве –

Конец ознакомительного фрагмента.