8 марта, зараза! - стр. 5

– И вот на ней вы предлагаете мне жениться? – бросает Асхадов в мою сторону. Отец кивает. – Бесформенные вешалки меня никогда не привлекали, знаете ли. И потом, я слышал, ваша дочь учится на библиотекаря…

– На музейного работника… – бормочу тихо, глотая злые слёзы.

– Ещё лучше! – фыркает он. – Да и сама – музейный экспонат. Там самое и место. А мне нужна жена, с которой не стыдно появляться в высшем обществе. Вот это… – он снова кивает на меня, – я с собой на приём к губернатору точно не возьму.

Как унизительно! Мне хочется убежать и спрятаться… И рыдать с подвываниями. Пусть лучше по кругу пустят, чем такие унижения терпеть! Папа, зачем ты меня сюда притащил?! Мама придёт в себя – голову тебе открутит.

– Сколько вы должны, Альберт Исаевич? – неожиданно переходит на деловой тон Асхадов.

Папа озвучивает сумму.

Офигеть! Где он успел так вляпаться?

– Ваша дочь не стоит таких денег. А женитьба – слишком серьёзный шаг. Я, знаете ли, его не планировал пока делать. Так что, полагаю, наш разговор окончен. Где выход – вы знаете.

И мы с отцом, униженные и оплёванные, плетёмся к двери.

***

По пути в голове пульсирует только одно: на какие цели отец тратил такие сумасшедшие деньги? Да, у нас трёшка, неплохая, в престижном районе города. Но так и купил отец её не вчера – ещё когда с Асхадовыми дела вёл. Наша «Хонда-Стрим» уже давно просится на заслуженный отдых. В прошлом году на восьмое марта папа за праздничными тостами обещал подарить нам с мамой тур в Европу, в результате вырваться смогли только в Таиланд, и то лишь потому, что друг – хозяин турагентства – подогнал путёвку по дешёвке.

– На что уходили деньги? – спрашиваю, когда мы оказываемся вдвоём в салоне машины.

Отец цепляется за руль, как за спасательный круг, роняет голову на руки.

– Прости меня, доченька. Прости. Из-за меня тебе такое унижение терпеть приходится. Знаешь, у меня так и чесались руки набить морду этому зазнайке. Я когда с ними сотрудничал – Гектор мелким клерком был. Ибрагим его к серьёзным делам не допускал. А сейчас гляди – важный какой!

– Почему не допускал? – удивляюсь я.

– Он же Ибрагиму – пасынок. Тот своих сыновей от первого брака везде тащил. А Гек у них на побегушках был. Хоть он и гений – школу закончил в пятнадцать с золотой медалью, а в восемнадцать – университет экстерном. С красным дипломом. Зануда хренов. Если бы Ибрагим не кинул его тогда на аудит, я бы и дальше ловил рыбку в этой мутной водичке.

Меня накрывает – мой отец едва не продал меня незнакомцу, а сейчас сидит и расписывает, какой он молодец, что проводил финансовые махинации под носом у своего партнёра, который ему доверял. Между прочим, даже когда всё выяснилось, Асхадов-старший не применил к папе никаких санкций. Нигде не напакостил. Просто перестал иметь с ним какие-либо дела вообще. А вот Гектор, после рассказа отца, начинает вызывать невольное уважение. В принципе и сегодня он поступил… благородно. Да, пожалуй. Ведь мог бы согласиться. Купить. Попользоваться. И выбросить. Или вообще – лишь пообещать помощь. Но он был предельно честен. Безусловно – чрезмерно жесток и резок. Из-за чего сердце до сих пор мучительно сжимается, глаза щиплет и хочется провалиться сквозь землю.