8 марта, зараза! - стр. 29

К чему была демонстрация? Меня учат? Дрессируют?

Сажусь, желаю приятного аппетита, а сама – ковыряюсь в тарелке. Есть не хочется совсем.

Асхадов пьёт кофе из изящной фарфоровой чашки и просматривает газету на планшете. Мне удаётся выхватить текст на экране. Воу, на английском! Вспоминаю, что отец рассказывал о нём – феномен, вундеркинд, отличник.

Окидываю взглядом эту идеальную статую. Снова костюм, сидящий, как влитой, на его стройной красивой фигуре. Светло-серая рубашка. А вот на галстуке и платке, который выглядывает из кармана на пару миллиметров – снова мята.

Это заставляет меня улыбнуться.

Крохотная соринка на плече портит безупречный образ. Как завороженная, тянусь, чтобы смахнуть её.

Длинные сильные пальцы молниеносно перехватывают моё запястье и крепко сжимают.

Тяжёлый холодный взгляд буквально прибивает к полу. Даже дышать становится трудно, будто на грудь плиту уронили. Кровь стынет.

– Не смей прикасаться ко мне, если я не разрешу, – чеканит он, язвя меня ледяными клинками в глазах.

– Хорошо, – испуганно лепечу я, не понимая, что такого сделала. – Отпусти, мне больно.

Асхадов не просто отпускает, брезгливо отбрасывает, будто гриб-гнилушку нашёл.

Стряхивает пылинку, к которой я тянулась, и произносит, заставляя вздрогнуть:

– Тебе ведь интересно, почему я остановился вчера?

– Да, – честно признаюсь я.

– Ты вела себя, как похотливая самка. Я не выношу такого поведения у женщин.

Лучше бы пощёчину влепил, ей богу. У меня овсянка поперёк горла становится. Выбивает слёзы.

Прокашливаюсь, обретаю способность говорить и спрашиваю:

– То есть, женщина не должна желать?

– Алла, – он опять переходит на тон усталого педагога, который вдалбливает теорему в головы недалёких учеников, – в сексе хочет и берёт мужчина. Женщина – отдаётся и принимает. Никакой инициативы. Только покорность и подчинение. Полное и беспрекословное.

На миг я даже забываю, как дышать. Это что ещё за махровый домострой в двадцать первом веке?! Осталось заявить: «Молчи, женщина, твой день – восьмое марта». А с него станется.

Только я такого обращения с собой не потерплю.

– Тогда проще купить резиновую куклу, – язвлю я.

Он ехидно ухмыляется:

– Предпочитаю всё натуральное.

– У натурального, – чувствую, как начинаю закипать, – есть чувства и эмоции. И в сексе – тоже.

– Что за чушь? – фыркает он. – Секс – это лишь удовлетворение физиологической потребности. Одно из многих. Но люди делают из этого культ. Голову теряют. Преступления совершают. Ради чего?

Блин, где у него режим «человечность»? Я читала, что сейчас даже андроидов стараются делать с эмоциями. Этот – наверно – бракованный.