2112 - стр. 12
– Возвращай меня! – не выдержав, дал петуха я.
– Не-е-е возраща-а-айся! – кто-то проблеял или простонал в пузыре шлема. – Не-е-е-ет… Команди-ир…
Я с ужасом понял, что это мой напарник, навигатор Слава, которого сейчас будто выворачивает, погибает! Волосы, даже те, о которых я не знал, что они есть, зашевелились в унисон моему страху. Сейчас моя последняя надежда, мой напарник… умирал, мучился! Что?! Что с моим другом?!
Не помня себя, я бросился обратно к модулю массы причала. Я помнил все преграды на своем пути, все люки и тамбуры, переходы и кессонные отсеки. И всем им, не отвлекаясь, на бегу, я отдавал команды: «Открыться», «Закрыться», «Сбросить атмосферу», «Поднять вакуум-створ», «Включить габаритные огни». И уже в распахнутом зеве палубы, на фоне необычайно ярких звезд и созвездий, я разглядел силуэт нашей «Пумы», а возле вцепившихся в переборки ступоходов согнутые, словно членистые ноги кузнечика, низкорослые человеческие силуэты. «Дети», – догадался я, а у самого, сказать, что мурашки по спине – ничего не сказать, словно ледяными камнями под кожей поводили. Выдохнул страх в стеклянный панцирь шлема, и воздух тут же осел на поверхности ледяными кристаллами. Заработал в полную мощь отопитель, справляясь с вдруг остывшим до состояния адского холода внутренним пространством скафа.
Я буквально заставлял себя двигаться вперед, к катеру, к застывшим и изуродованным детским лицам, вымороженным до белизны ледяным глазам. Заставлял ради друга, которому было гораздо хуже, чем мне в борьбе со страхом. Прошел мимо одного, второго, третьего. Их рты исказились в диком крике боли. Я боялся смотреть им в глаза, а они, как казалось, наоборот – старались в мои заглянуть, забрать тепло, чтобы согреться и перестать испытывать тот ужас, который прямо сейчас был на маленьких бледных лицах. Прошел сквозь них, словно через строй гренадеров с розгами – каждый старался ударить посильнее, чтобы наверняка не встал. Но я прошел и до последнего дня своей теперь никчемной жизни буду помнить этот ужас.
Рукой в перчатке ухватился за композитный поручень входа в кессонный отсек, нажал кнопку автоматической санобработки и искусственной гравитацией с нагнетанием атмосферы заорал во все горло:
– Слава! Славец! Где ты?!
Скафандр я не собирался снимать.
– У-у-у-у… Не-е-е-е-а-а-а-у-у-у… Уходи-и-и… – послышался голос десантника из угла.
Наверное, из последних сил он пытался отползти, чтобы… Дальше я не дал себе фантазировать.
– Где ты?
Я пошел на голос, и тут увидел его: он расплылся на полу бесформенной розовой лужей, сверху выделялось знакомое лицо, сейчас корчившееся в муках, а по бокам – видимо, трансформировавшись из рук, – розовые щупальца.