1924 год. Старовер - стр. 20

– За что?

– Обвинение тебе следователь предъявит, а нам приказано тебя привести! Одежда в палате?

– У меня ничего нет. Только то, что на мне, – я перекрестился и сказал: – Да не оставит меня господь своей милостью.

– Сам беглый вор и убийца, а изображает перед нами святошу! – криво усмехнулся второй милиционер.

«Арест словно сцена в третьесортном театре».

Второй акт спектакля состоял в том, чтобы меня одеть и обуть. Поиски длились полчаса, зато я вышел из больницы одетый по моде ходоков с картины «Ленин и ходоки». Только старого и замызганного тулупа у меня не было, а все остальное было. Грива нечесаных волос, бородка, синяя полинялая рубаха, серые непонятные штаны с латками и дырками, подвязанные веревкой, а на ногах – онучи и лапти. Стоило врачу услышать, что я беглый убийца, как в его глазах проскочил ужас, но, к его чести, он проявил акт великодушия и не стал забирать нижнее белье, которое мне выдала больница.

В таком виде, под охраной двоих милиционеров с направленными на меня наганами, меня повели в отделение милиции. Я плелся с унылым видом, время от времени крестясь и читая молитвы. Народ, завидев нас, останавливался и начинал глазеть, высказывая в отношении меня самые разные предположения.

– Небось, шпиена поймали, – сначала высказал догадку кто-то из любопытных жителей.

– Какой это шпиен, это белая контра!

– Какая контра, дурья башка?! Ты глянь на него! В рвань одет, лицо голодное, а ноги сами заплетаются. Видать, в лесу поймали, а теперь допрашивать ведут.

– Чего его допрашивать, ежели он из леса?

– Так может, он бандит? – высказал предположение еще кто-то.

– Дурья башка! Да старовер он! В больничке лежал! – возмутился какой-то мужчина. – Я сродственника там навещал, он мне его и показал.

– Эй, Трофилов, это кто?! Старовер или бандит?! – выкрикнул еще кто-то из местных жителей.

– Тебе знать не положено! – ответил как отрезал милиционер.

Спустя десять минут меня затолкали в камеру. Эти помещения остались властям по наследству от царского режима; как мне потом сказали, здесь в те времена был полицейский участок. Меня втолкнули в крайнюю камеру, где уже сидел молодой долговязый парень, который с напряженным интересом стал меня разглядывать. Не обращая на него внимания, кинул взгляд по сторонам. Два топчана да ведро с крышкой, которое изображало отхожее место – вот и вся меблировка этого места. Стоило двери закрыться за мной, как меня сразу облепила душная сырость с запахом дерьма и вонючих портянок. Я присел на свободный топчан.

– Ты кто? – спросил меня сиделец.

Очень хотелось ответить ему: «Конь в пальто», но вместо этого сказал: