1812: Репетиция - стр. 13

– Знамо дело – зададите! За дело! За дело и потерпеть можно! Потерпим! Пострадаем! – раздались голоса в ответ.

– Деловые! – сплюнул Соловьев и, не задерживаясь, поскакал дальше, к стоявшей на дороге карете.

Щегольская карета, пригодная в равной степени для парадных выездов и долгих путешествий, блистала чистотой и свежим лаком, в Петербурге такие пользовали чиновники высокого ранга, вынужденные по делам службы часто ездить для доклада государю в Стрельню или Царское Село. Или Версаль, Потсдам, Шенбрунн. В глубине прусских лесов, посреди грязного, измотанного непрерывными маршами и стычками войска она смотрелась, по меньшей мере, неуместно.

У запряженных цугом лошадей стоял возница в распахнутой дохе, у задника кареты, возле притороченных ремнями объемистых сундуков – молодец в кафтане какого-то нерусского кроя. Оба гренадерского роста, с суровыми лицами, с тронутыми сединой усами. Стоят расслабленно, как при команде «вольно». Бывшие унтера, заключил Соловьев.

Перед каретой прохаживался, разминая ноги после долгой дороги, мужчина, немолодой, но и не старый, на голову ниже своих слуг, но и не коротышка, с лицом худым, но с осанистой фигурой, обряженный в шубу, крытую серым сукном, скроенную как шинель, и меховую шапку с небольшим козырьком, похожую на фуражку. Прохаживался неторопливо, в то же время всем своим видом выражая нетерпение и неудовольствие от задержки.

Соловьев, не боявшийся ни медведя, ни кабана, ни любого вооруженного противника, ни самого Павла Петровича на вахтпараде, робел в присутствии гражданских лиц, будь то женщины или чиновники. Робость он, как водится, скрывал нарочитой грубостью и нахрапом, но после первой же отбитой лихой кавалерийской атаки сникал. С женщинами было проще, умиленные его робостью и богатырской фигурой, они быстро меняли гнев на милость и сами шли навстречу его желаниям. Чиновники, выстояв, начинали изгаляться.

– Кто вы такой, сударь? – грозно приступил Соловьев. – И какого черта вы здесь делаете?

Мужчина, как не слыша, сделал пару неторопливых шагов, в который раз обозрел окрестности с лежащими телами солдат, изнемогшими в борьбе с зеленым змием, презрительно скривился, потом обернулся, обвел Соловьева внимательным взглядом, отметил порванный плащ, распахнутый верх сюртука с недостающими пуговицами, демонстративно помахал рукой в тонкой лайковой перчатке, разгоняя свежие водочные пары, покачал головой, неодобрительно и осуждающе, и, наконец, ответил, как бы снисходя:

– Следую по срочному делу в ставку главнокомандующего. Соблаговолите пропустить через