13 друзей Лавкрафта - стр. 3

Звали его Этчем. Он скромно представился и ел с нами так неспешно, что, не узнай наши носильщики от его носильщиков о том, что за пять дней он трапезничал лишь три раза, да и то ел совсем немного, мы бы этого даже не заподозрили. Когда мы закурили, Этчем рассказал, зачем пришел.

– Мой командир очень болен, – начал он, прерываясь. – Он долго не проживет без медицинской помощи. Я подумал, быть может…

Говорил Этчем тихим, спокойным и ровным голосом, но я видел, как выступили капельки пота над его верхней губой, под короткими усами. В его словах слышались отголоски еле сдерживаемых чувств, в глазах читалось рвение, а в поведении превалировало внутреннее беспокойство, немедленно передавшееся и мне. Ван Ритен не сочувствовал ему; если он и был тронут, то не показывал этого. Но он слушал. Меня это удивило. Он был человеком, который отказывает сразу, – а сейчас он слушал сбивчивый и трудный рассказ Этчема. Он даже задавал вопросы.

– Кто твой командир?

– Стоун, – молвил Этчем.

Мы оба насторожились и выпалили едва ли не хором:

– Ральф Стоун?

Этчем кивнул, и мы с Ван Ритеном несколько минут провели в молчании. Напарник мой никогда раньше не виделся со Стоуном, а вот мне довелось не только учиться вместе с этим человеком, но и нередко выезжать в совместные экспедиции, и мы с Ван Ритеном не раз и не два обсуждали этого человека у костра. Два года назад до нас дошли некоторые слухи о своеобразной миссионерской деятельности Стоуна – дело было к югу от Луэбо, в землях племени балунда. Тамошние аборигены были взволнованы его демонстративными выпадами против местного влиятельного знахаря, коего он якобы поймал на мошенничестве и унизил перед всем племенем; они даже разорвали ритуальный свисток колдуна-язычника и отдали его обрывки Стоуну. Чем-то это походило на победу пророка Илии, одержанную над жрецами Ваала, – на балунда инцидент произвел поистине библейское впечатление. Так вот, мы полагали, что Стоун находится где-то далеко от нас или даже уже не в Африке, – но оказалось, что он опередил нас не столько территориально, сколько по части сделанных им открытий.

Упоминание Этчемом имени Стоуна воскресило в нашей памяти бурную летопись его жизни: его удивительных родителей и их драматичную смерть, его блестящую учебу в колледже и слухи о миллионном состоянии, открывавшем многообещающие перспективы для молодого человека; широко распространившуюся дурную молву, едва не опорочившую его имя; романтический побег с блистательной писательницей, сделавшей имя в весьма раннем возрасте, – красота и обольстительность юного дарования воспевались повсеместно… За всем этим последовал громкий скандал из-за нарушения ею предыдущего брачного договора, приведший к неожиданной ссоре молодоженов и разводу; далее тянулась череда широко разрекламированных заявлений разведенной дамы об очередном замужестве, но – о, женщины! – все завершилось тем, что молодые снова сошлись, немного пожили вместе, вновь разругались в пух и прах… Стоун, не выдержав всех этих треволнений, спешно бежал из родной Англии, и вот он здесь – под пологом лесов Черного континента. Воспоминания о перипетиях жизни Стоуна обрушились на меня подобно шквалу; мне показалось, что и бесстрастный Ван Ритен на сей раз не остался безучастным к судьбе путешественника, так что некоторое время мы просидели безмолвно, в полном молчании.