13/13 - стр. 30
Полковник изо всех сил скрывает признаки нетерпения. Наверняка ведь думает, что я его специально злю, время затягиваю. Пусть думает. Я ни одной детали пропустить не хочу. Наконец вздыхаю и машу шефу рукой – закругляемся, мол. Он тоже вздыхает – с облегчением. Вываливаемся в кабинет.
– Скинь мне данные с камер за последние дни, когда и сколько раз Бородинский в «Алмаз» заходил, – прошу я.
Данные падают на чип практически мгновенно, шеф явно подготовился.
– На соседних камерах, которые не отключались, Бородинский засветился? – спрашиваю без особой надежды.
Шеф мотает головой.
– Не нашли пока. Ищем.
Оно и понятно. Камеры наблюдения – не чип-детекторы, от них знающий человек может укрыться. Если неизвестно ни точное место, ни точное время. Бородинский мог уходить с места преступления пешком, а мог на машине – не на своей, разумеется. И направлений для ухода несколько. Работа кропотливая, и рано или поздно должна-таки успехом закончиться. Только вот у нас весь вопрос и заключается между «рано» и «поздно».
Дольше тянуть нет смысла, я, в конце концов, тоже сегодня хочу домой попасть.
– Пошел грузиться, – я встаю с кресла.
Шеф тоже поднимается, жмет мне зачем-то руку и бормочет малоосмысленные пожелания. Ага, успехов в труде и большого счастья в личной жизни. Слушать все до конца мне лениво, на автопилоте иду в операторскую. Даже на Катю Михайловну в приемной не смотрю.
У Федоровича грустные глаза несправедливо побитой собаки, как будто это не он на меня, а я на него сейчас буду маску надевать.
– Чего тоскуешь, Инквизитор? – бодро спрашиваю я.
– А куда деваться? Если уважаемый лично мной человек Инквизитором обзывается, – меланхолично отвечает Федорович, глядя не на меня, а на экран.
– Так ты же начал еще до того, как я обозвался, – резонно замечаю.
Федорович жмет сутулыми плечами и оправляет без того безупречную прическу.
– Мне присущ дар предвидения. При этом акцентирую твое внимание, я никогда никого из вашего брата болванами не именовал.
Я тоже плечами повел.
– Ну и зря. Болван – это звучит гордо.
– Раньше гордо звучало человек…
– Так это когда было! Сейчас я бы не стал обобщать.
Трепемся мы так, пока Федорович аппаратуру настраивает. Да не то, чтобы настраивает, все у него заранее подготовлено, просто такой ритуал, поелозить мышкой по экрану, верньеры пошевелить. Мне время дает расслабиться за шутками-прибаутками.
Только насчет «болванов» я почти и не шучу. Во всем мире таких как мы на жаргоне называют «бланками». У нас вроде бы тоже поначалу попробовали, и даже приживаться словечко стало, но потом какой-то остряк «болванами» окрестил. За глаза. Но мы услышали и с каким-то извращенным удовольствием подхватили. Суть-то та же – заготовка, болванка… Но по мне «бланк» даже обидней звучит. Чем-то казенным, неодушевленным так несет, что нос зажать хочется. А болван… Мне так думается, лет через десять это слово уже в официальных документах писать станут, а негативное значение оно при этом утратит.