Звездная пыль - стр. 21
— Пока был жив отец? — Однако Вит зацепился за другое.
— Что? — растерялась я.
— Вы сказали, что пока был жив отец, вас учили лучшие из лучших.
— Да, так бывает, пока есть деньги, — съязвила я, не сдержавшись. — После гибели папы появилась орава алчных родственников и их юристов. Оставленных мне средств хватило ровно до окончания академии балета.
Неожиданно Вит усмехнулся и покачал головой:
— Вы просто находка для шпиона, Наталья Павленюк, — огорошил меня он. — Если достаточно внимательно слушать, то наводящие вопросы сами прыгают в руки. Раз средства оставили только вам, куда же делась ваша мать?
Я откинула голову на сиденье до такой степени, что острые шпильки впились в кожу, но так было даже лучше:
— После того, как убила отца, она оказалась в психлечебнице. Исключительно замечательное тихое местечко в Подмосковье. На его оплату уходит большая половина моего гонорара. Поэтому я буду очень признательна, если ваше вмешательство «на неделе» позволит мне иметь чуть больше свободных средств.
На этот раз, верно почувствовав мое настроение, Вит не стал настаивать на продолжении и замолчал до самого конца поездки. Мы ехали в одной машине не меньше часа, что вовсе не мало, но после я могла сказать наверняка только одно: человек, неожиданно взявший на себя роль моего благодетеля, никакой не друг, а опасный противник.
Знакомый, к которому привез меня Вит, явно относился к представителям бомонда. Об этом кричал как район, так и разрисованная под леопарда дверь. А уж когда на пороге появился владелец, мои губы сами собой растянулись в улыбке. Перед нами предстал мужчина чуть за сорок в расшитом парчовом халате, при этом укладка и растительность на лице подозрительно напоминали Элвиса Пресли.
— Вит, счастлив видеть! — воскликнул он с искренней радостью, но мгновенно переключился на меня. — А это, как я понимаю, прекрасная балерина.
Он подцепил пальцем отливающие радугой очки, стянул их на кончик носа и бесцеремонно оглядел меня с головы до ног.
— Господи, девочка, с тобой натуралом стать недолго!
Оценка была настолько неожиданной, что я рассмеялась, удивив всех, включая себя. Правда быстро взяла себя в руки и замолкла.
— Я Эдуард. Лучше просто Эд, — представился фотограф и манерно поклонился.
— Наташа.
— Бесконечно рад встрече! Добро пожаловать в мою берлогу, умоляю ничего не стесняться и чувствовать себя как дома.
Предупреждение оказалось не лишним, ибо святилище Эда привычным не назовешь. Из некогда обычной квартиры были убраны все стены, кроме несущих, а повсеместные кричащие расцветки заставляли глаза слезиться. Ярко-зеленые, розовые и желтые светильники с прямоугольными плафонами соседствовали с вычурными позолоченными статуэтками, дипломами об окончании курсов фотографов и еще почему-то хрустальным графином с бесцветной жидкостью. В углу располагался штатив, и на каждой горизонтальной поверхности по объективу — включая пол. На занавеске висела новогодняя гирлянда (в конце лета!). На стене точно напротив входа — какая-то неопределяемая бронзовая скульптура, состоявшая из пересечения кривых линий. Прямо под ней, на белом ковре с длинным ворсом располагался огромный, уютный диван с накинутым поверх покрывалом под зебру, подле — журнальный столик с кальяном, напротив — кроваво-красная софа с выбитым узором «русский огурец». Не жилище, а сборище хаоса, но смотрелось, как ни странно, мило и абсолютно однозначно подходило хозяину.