Зверобой - стр. 9

Все лучшие задания уходили парням, а Марьяну она посылала смотреть кино и писать об этом.

– Дай мне наконец что-нибудь боевое! – набравшись смелости, попросила она.

– Буду думать, – ответила Ольга, смерив ее недоверчивым взглядом.

На следующий день появилась в редакции, размахивая своими крыльями – было на ней что-то такое надето, фасон – бэтмен. Вечерница необыкновенная.

– Мне нужна девушка с татуировкой кошки, – бросила Ольга в опенспейс, и Марьяна поняла, что та даже имени ее не знает.

Подошла на полусогнутых, сказала:

– Это не кошка, а рысь. А я Марьяна, – и руку протянула: бери.

Ольга взяла. Рука была крепкой и холодной.

– Не кошка, а рысь. Серьезно! Вот что, Марьяша… – и в этой сладенькой, домашней «Марьяше» слилась вся невозможная нежность и вся тоска по любви – Марьяна поняла, что нет и не будет у нее больше жизни, другой, без Ольги. – Ты просила, и я нашла для тебя кое-что.

Ты просила – и я пришла.

Марьяна мучилась, но молчала долго. Все полгода, пока Ольга работала с ними. Стеснялась, краснела, постоянно получала по башке, но молчала. Как сказать-то? А потом прорвало. Ольга уже уезжала, устроили проводы – рабочую разухабистую вечеринку. Марьяна выпила два стакана, виски там был или водка – совершенно не отложилось в памяти, потом поймала Ольгу – в туалете, где та – не ошиблась! – поправляла чулки. Упала перед ней на колени и сказала:

– Ольга, не уезжай, пожалуйста. – Вышло театрально.

– Это почему? – спросила та не удивившись.

– Потому что я без тебя не смогу.

– Сможешь, – спокойно сказала Ольга.

– Потому что я тебя люблю.

– Поднимайся, Марьяша, – произнесла Ольга так, будто не было в этом признании ничего нового, и улыбнулась хитро. – А ты знаешь, кстати, что это нарушение корпоративной этики? – И подошла так близко-близко. Ресницы дрожали. – Что тебя уволить за это могут?

– Знаю, – сказала Марьяна с вызовом. – И что?

– Какая ты смелая, – воскликнула Ольга. – Не кошка, а рысь!

И засмеялась, запрокинув свою лебединую, блядь, шею.

– Ох, ладно. – Ольга придирчиво осмотрела себя в зеркало – все ли в порядке с макияжем. – Мне на поезд пора. И лучше бы тебе влюбиться в кого-то другого.

Марьяна стояла в дверях, насупившись, как ребенок, которому конфету не дали после обеда, вот-вот польются слезы.

Ольга подошла и коротко прижалась щекой к ее щеке, не как человек – как кошка.

Не кошка, а рысь, то есть – теперь-то и прояснилось, кто настоящая рысь.

У Марьяны кровь закипела где-то в районе лба, как будто она висит вниз головой над пропастью.

В конце концов Ольга толкнула дверь, и они вывалились в коридор, поломав конструкцию.