Звериное царство - стр. 7
Она терпит вес мужского тела, прикосновение его кожи, резкий запах прогорклого пота, земли и навоза, повторяющееся свирепое вторжение, тяжелое сопение и зловонное дыхание, прикосновение усов к щеке и – наконец-то! – гортанный стон в подушку. Так кричит в подлеске подбитый охотником заяц, бьется в агонии и замирает на боку. Женщина ждет, когда муж уснет, встает и уходит в помещение за кухней, чтобы подмыться над тазом, удалить со своего тела все следы холодного семени, потом опускается на колени в изножье кровати, прижимает сцепленные пальцы ко лбу и шепчет слова молитвы.
Увидев совокупляющихся собак, фермерша кидается на них – с метлой, вилами или дубиной – и яростно лупит кобеля по хребтине, пока тот не расцепляется с сукой. Иногда это получается не сразу, и перепуганная самка, убегая, ломает псу пенисную кость. Запыхавшаяся женщина утирает пот со лба. Она презирает всех (или почти всех) животных и оттаивает при виде ребенка, только если тот тащит за собой на веревке тощего, полузадушенного грязного щенка или подбрасывает в воздух голубя, привязанного за лапку. Альфонс, которому она чуть не сломала крестец, бегает от нее, как от чумы. Исключение составляют коровы. Она доит их, разминает сосцы, смазав сухие ладони маслом. Цель оправдывает средства, и женщина не берет в голову сладострастие скотины, обреченной на откорм или воспроизводство. Когда свинью, корову, молодую кобылу ведут на случку, она оценивает цвет, расширение и набухание вульвы; стимулирует, если нужно, производителя, зажимает в кулак препуциальный мешок, направляет во влагалище члены, закрученные спиралью, копьевидные или сигмовидные; осыпает упреками самку или фыркающего самца, стирает пучком соломы густую вязкую сперму с крупа животного и собственной юбки. Повсюду вокруг нее творится совокупление: селезни с извилистыми членами лихорадочно оплодотворяют уток со сложными вагинами; гусаки эякулируют в складчатые половые органы гусынь; павлин распускает хвост и топчет партнершу, изнемогающую под его весом. Сперма выступает каплями, льется, брызгает на перья, пух и шерсть; крики, кудахтанье и гоготание сопровождают желанный краткий миг наслаждения. Несколько мужчин наблюдают за случкой хряка и свиноматки. Альбер Бризар бросает тоном специалиста:
– Бывает, негодники сцепляются аж на полчаса.
И повторяет шепотом себе под нос:
– Полчаса…
Остальные медленно качают головами, не сводя глаз с неутомимого самца.
Спустя год после происшествия в свинарнике, удушающе жаркой летней ночью, насквозь пропахшей жирной овечьей шерстью и потом генетт – мелких лошадок испанской породы, – женщина просыпается от скорбного предчувствия. Садится на край кровати, кладет ладонь на живот и тревожно-слепым взглядом смотрит внутрь себя. Исследует загадочную плоть и подземные течения, которые зарождаются в этом словно бы чужом теле, проливаются на матрас, текут по ногам, капают на пол. Она встает, шатаясь, бредет в закуток за кухней, закрывает за собой дверь и выкидывает ребенка в таз, над которым каждую неделю смывает с себя полупрозрачное мужнино семя, пока он храпит в кровати за стенкой. Все происходит очень быстро и почти безболезненно. Тело – в полном согласии с хозяйкой – мгновенно избавляется от ноши. Женщина смотрит на безмолвный недвижимый груз, охваченная ужасом, стирающим из головы все мысли, потом закутывается в платок, берет таз, выходит из дома и растворяется в ночи рядом со свинарником, где под соломой и ореховыми ветками – будущим «гнездом» опороса – спят свиньи.