Звериное царство - стр. 30
Величественно-надменное тело усопшего весь день лежит на кровати за закрытой дверцей. Под белоснежным саваном простыни, разглаженной сухой ладонью вдовы, в «парадном» костюме, надетом на тело с выступившими трупными пятнами. Эта руина выставлена на всеобщее обозрение, но, тайно приходя в движение, готовится к метаморфозам. Безмолвная армия пробуждается в фекальной магме брюшной полости, патогенная флора начинает действовать, вскипает, превращает внутренности в первобытную грязь. Тело стыдливо «облегчается» в пеленки, предусмотрительно засунутые в брюки. На коже, на уровне подвздошной области, выступает большое зеленоватое пятно: там притаился зараженный глист из слепой кишки.
Поджелудочная железа превратилась в бесформенную лужу, растекающуюся между другими органами. Клетки разлагаются и пожирают друг друга. Стенки мембран стали проницаемыми и уничтожили границы. Тело теперь – одно большое вместилище, где благоденствуют микробы, прогуливаясь по высохшему лабиринту сосудов. Отец начинает пахнуть. Это не та едкая вонь, которая в последние, агональные, дни исходила из всех отверстий, а сладковатый тошнотворный аромат стоячей болотной воды, где плавает, запутавшись в водорослях, раздувшийся до неузнаваемости труп животного. К нему примешивается навязчивый запах чернозема, идущий от гниющих корней высохших деревьев.
Вдова, односельчане и Марсель хранят молчание, но иногда зажигают пучки сухого шалфея и деликатно откашливаются. В комнате холодно, как в склепе. Периодически со смертного ложа доносится неясный звук, и в воздухе распространяется зловоние. Горящие свечи отбрасывают на стены и лица людей желтовато-болезненные тени. На деревянном столе громоздятся глиняные кружки с кофейным осадком на дне, тарелки с сухим печеньем, вязанье – женщинам нужно занять руки, чтобы убить время и побороть оцепенение, в которое вгоняет бдение возле усопшего. Многие давно выплакали все слезы и состарились, жизнь и тяжелая работа на земле выжали из них все соки. Они разговаривают тихими голосами, встают, чтобы уступить место самой старой и усталой или помыть посуду, тяжело переставляют опухшие, с выступившими венами ноги в сабо, вымазанных мокрой землей.
Кто-то зовет ее по имени, издалека, непонятно откуда, и она просыпается, оцепеневшая от холода. Прошло всего несколько часов, но день подходит к концу, заходящее солнце воспламеняет верхушки холмов. Грачи, привлеченные запахом мертвечины, сидят на ветках, чистят перья с пурпурным отблеском и перекликаются. Хрустальный воздух разносит птичий грай по окрестностям. Могильщик давно покончил со своим делом, и яма, кажущаяся бездонной, заглатывает тени крестов. Из холмика выброшенной земли лезут черви и термиты, чтобы добраться до края могилы и спастись во тьме. Мастерская столяра опустела. Грубый, из шатких досок гроб сладко пахнет стружкой, сучки и прожилки дерева источают остатки живицы. На крышку гроба привинчено маленькое распятие. Чей-то голос снова кричит со двора: