Звереныш - стр. 41
«Позвоню потом. Все потом, – крутилось у него в голове. – А сейчас – спать, спать, спать…»
Он как будто потерял счет времени, перемежая летящие, как сумасшедшие, дни и ночи, которые засасывали его в больничную воронку дежурств, болезни и смертей. Иногда ему казалось, что это никогда не кончится, и он обречен быть здесь навсегда среди этих задыхающихся, ловящих глотки воздуха, как выброшенные из воды рыбы, людей.
Он осунулся и похудел. В редкие минуты отдыха он просто сидел или дремал, отрешенный от всех звуков и картин жизни. Его телефон разрывался от звонков, но он ни разу не ответил. У него не было сил натужно улыбаться и врать, что все хорошо.
«Потом, все потом, – утешал он себя, глядя на пропущенные звонки, – так лучше…».
Когда его вахта закончилась, и он впервые за несколько месяцев вышел на улицу, мир показался ему необычайно красочным и ярким. Осень догорала своим последним огнем, и ее жаркие цвета пахли дождем, прелью и первыми робкими заморозками с их особенным острым холодком.Он шел по улицам и радовался уже остывающему солнцу, синеве с растворенными в ней облаками и чувствовал тихую детскую радость , как ребенок, которого после тяжелой болезни наконец выпустили на улицу. Вокруг бежали люди, здоровые, крепкие. И все, что он пережил и увидел в больничных стенах, теперь казалось ему далеким и ушедшим навсегда.
Ему захотелсь именно сейчас, не откладывая на потом, позвонить Светику, услышать его звонкий мальчишеский голосок, взять его на руки и подбросить вверх в его бездонное любимое небо.
Анатолий торопливо набрал номер и почти тотчас услышал срывающийся от восторга и радости крик Светика.
– Анатолий! – Кричал он и захлебывался от избытка чувств, – Анатолий!
– Оглушил, – дрогнувшим голосом ответил Анатолий. – Да не кричи ты так! Оглушил совсем!
– Ты насовсем, – не унимался Светик, – насовсем, да? Приходи скорее, к нам можно, мамка уже не сердтся. А на лавочке теперь холодно, и она ругается. Боится, что заболею.
– Правильно ругается. – одобрил Анатолий. – Я , брат ты мой, такого нагляделся, что лулчше не болеть. Ты мать слушайся. Со школой как?
– Да ничего, – нехотя ответил Светик. – Учусь… Скучно только мне… Я думал, интереснее будет… А часы твои здоровские, – Светик хитро хотел перевести разговор на другое. – Ни у кого таких нет…
– Э, брат, ты не темни, – Анатолий старался говорить как можно строже, но улыбка то и дело растягвала его губы, и от этого его голос больше походил на насмешку, – ты не темни. Встретимся, чтобы все, как на духу, понял?
– Понял. Ты только скорее приходи.