Звереныш - стр. 32
Танька зажала рот рукой и выскочила в соседнюю комнату, где спал Кешка.
– Я ей мешаю, – проговорил Светик и вновь серьезно испытующе посмотрел на Анатолия. – Еще Кешка у нее есть. Он тоже мешает… – Светик замолчал, как будто раздумывал, сказать ли Анатолию то, что он и хотел, и боялся ему открыть. – Она замуж хочет, – наконец выпалил он одним духом. – а мы мешаем…
– Это кто же тебе сказал? – Сурово произнес Анатолий, потрясенный словами мальчишки. – Откуда глупость у тебя такая взялась?..
– Ниоткуда. Я сам, я знаю, – нисколько не смущаясь, ответил Светик.– Она же молодая, здоровая… Она перед зеркалом встанет, когда никто не видит, вздыхает…
– Ты вот что, – Анатолий тряхнул Светика за плечи, – ты это из головы выброси. Может, ей замуж и хочется, – он запнулся, – только вы ей не помеха, понял? Обидел ты ее своими словами сильно.
– Не веришь? – В голосе Светика слышались злобные нотки. – Всегда вы, взрослые, не верите, когда вам правду оворят… Не люб те… А сам знаешь, что правда… признаться только боишься…
– Ну, может, и правда, – сдался Анатолий. – Так что же с того? Сам же говоришь – молодая, здоровая… Тяжело ей , конечно, с вами… что и говорить. ..только никакие вы не лишние…
Вероятнее всего, Танька слышала весь их разговор, потому что, когда она неожиданно распахнула дверь и вплыла к ним на кухню, лицо ее было красное и злобное.
– Нечего здесь рассиживаться, – резко накинулась она на Анатолия. – Поздно уже… Спать пора… Ночевать не оставлю… И приходить к нам больше не нужно. – Она резко распахнула входную дверь. – Счастливо, не хворайте!
Анатолий хотел попрощатся. Но грубый окрик Татьяны заставил его быстро пройти в прихожую.
– А ты спать иди! – Услышал он за спиной ее грубый окрик Светику. – А Вы, – в глазах Таньки светилась ненависть, – не приходите больше к нам! И к Светику не приходите, не морочьте ему голову!
Дверь за спиной Анатолия громко захлопнулась . Он машинально вышел из подъезда и побрел по пустым улицам, ругая себя последними словами. «Выходит, Сашка прав, – с досадой думал он. – И черт меня понес!.. Вот тебе и малой, а рассудил, что и крыть нечем! От горшка да вершка, а все видит, все понимает. А мы…»
На пустынных улицах гулко звучали его шаги. Желтые глаза фонарей мутно сияли тусклым светом и как будто прищуривались на его одинокую фигуру. То теплое чувство, которое охватило его за чаем, вновь сменилось чувством одиночества и ненужности, и к нему прибавились тоска и вина перед Светиком, перед его матерью и даже перед Сашкой, который пыталя научить его жить легко и весело.