Зверь-из-Ущелья. Каменное древо - стр. 6
Я пытался сказать Рамоне хоть что-то, предостеречь, но магия туманила разум, не давала связать и пары слов. Еще одна причина, по которой я не могу больше с ней видеться. Все равно наши встречи пора было заканчивать, я не должен ломать ей судьбу. А она…
Да молода она еще. Верит во что-то и видит меня совсем не таким, какой я есть.
Проклятье. Вроде правильно рассуждаю, но на душе так паршиво.
Кое-как отлип от стены, чувствуя, что в голове мутится. Если так и будет продолжаться, совсем растеряю форму. И так уже пропустил одну маленькую, но важную деталь.
Варди, когда лжет, никогда не смотрит в глаза. Почему этот северный пройдоха решил надурить меня?
Размышления прервали приглушенные крики отца, доносившиеся из-за закрытой двери. Я прислушался, но смог разобрать только:
«…говорил подождать!»
Я поморщился. Лорд Брейгар редко позволял себе повышать голос, чаще обжигал ледяным презрением. Интересно, чем этот жрец его разозлил?
«…этот день никогда не настанет!»
Следом неразборчивое бормотание и грохот, будто со всего размаху приложили кувшин. Стражи у дверей не повели и бровью, привычные.
«…впустую! Столько лет…»
Я нахмурился. О чем отец говорит?
Или о ком?
Глава 3. Пленник
Рамона
Полночи я не могла уснуть. Ворочалась на постели, как индюшка на вертеле. Голову переполняли мысли – они то затихали, позволяя окунуться в поверхностную дрему, то врывались ураганом, заставляя откидывать одеяло, долго всматриваться в ночную темноту, а после жадно глотать успокоительный отвар.
«Ты стала рассеянной», – говорили отец и брат.
«Ты похудела и осунулась», – твердили в один голос подруги.
«Ты витаешь где-то не здесь», – замечала матушка Этера.
Последние недели я провела в агонии. Горела и плавилась изнутри, проводила мучительные часы в лоне древних святилищ, умоляя Матерь Гор послать хоть сон, хоть знак, но богиня молчала. Молчали и камни, прежде благоволившие мне, и невольно закрадывался страх – а если я все-таки теряю силу?
Дважды я начинала собирать вещи, готовая бежать без оглядки, но бросала все на полпути, прятала в ладонях лицо и думала, думала, думала.
«Это может быть связано с тобой», – слова Верховной не оставляли ни на миг, и я знала, что должна еще раз повидать Ренна. Поделиться своим открытием, рассказать все начистоту, а там будь, что будет.
Конечно же он мне не поверит. Конечно, усмехнется краешком губ и скажет, что все это чушь. При мысли о моем лестрийце в груди становилось болезненно горячо, а следом просыпался страх, втыкался иглами под кожу. Лезли воспоминания о том странном сне, и казалось, что фигура человека в крови обретает черты Реннейра.