Зуд. Повесть - стр. 3

Слышать интонации дочери, сюсюкающей с ним, как с тяжелобольным, было невыносимо. Если бы ещё вчера Вадиму сказали, что он, говоря с родными, сбросит не дослушав, он бы плюнул фантазёру в лицо. Но всё когда-то случается впервые.

Столовая была в сборе и дожидалась только его прихода. Как всегда, открыв стеклянную дверь, Вадим ощутил на себе знобкий холодок чужого внимания, невольно отметил – за угловым столиком как бы незаметно перешли на шёпот, а за другим, что наискосок, нервно прикрыли глаза – и тут же украдкой, с жадным любопытством начали его разглядывать. Это не удивляло Вадима – он давно понял, что быть ему, одинокому страннику, ныне секс-символом «Елодола».

«Женщинам легче, – мелькнуло в голове. – С ними всё сразу ясно и никто не осуждает. Наоборот даже – одобряют с гиканьем.»

Чувствовать себя местной знаменитостью и приятно, и гадко. Особенно ему, коренному жителю мегаполиса. Всякий раз, входя в столовую, он ощущал себя раздетым.

Впрочем, он знал, что и сам ничуть не лучше. Наблюдения за соседями и праздные выводы об их жизни были главной статьёй досуга в этом тухлом местечке. Он отличался от них только тем, что ему не с кем было посплетничать. Меж тем поводы для пересудов, а иногда и насмешек так или иначе давал каждый.

Тут собрались отъявленные смельчаки России, не боящиеся ни санкций, ни терактов. Их было немного – числом девять; Тосабела знал всех в лицо, потому что в эти минуты в столовой собирался полный кворум – ради такой скудной клиентуры никто не стал бы держать ресторан открытым с часу до трех.

Без аппетита уминая невкусный обед, он косился на соседний столик. Старые знакомые, престарелые подруги в ярких парео надыбали где-то по коктейлю – и теперь жадно всасывались в пластиковые соломинки. Даже в депрессии оставаясь художником, Вадим бессознательно отметил, как удачно рифмуется апельсиновое пятно «ром-фанты» с огромной заколкой-цветком за ухом одной из дам – крупной, вульгарной, с падающим на жирную спину пышным каскадом выжженных до белизны волос.

«А ведь я и вправду мог утонуть сегодня… Представляю, какой бы он поимел себе с этого навар. Долго рыдал бы, а потом увеличил моё фото и повесил над сервантом. Своими руками. Как и подобает редактору глянцевого журнала. Надел бы чёрный пиджак. Зажёг свечи. И регулярно заставлял бы осиротевших женщин (а потом и детей, а потом и внуков!) чтить мою память».

В том, что однажды всё будет именно так – или почти так, – Вадим не сомневался. Но это его ничуть не радовало. Мысль о том, что и после смерти его, Вадима, заставят работать на авторитет зятя в семье, выводила из себя.