Зубр - стр. 55
Немецкие войска вокруг города вынуждены заниматься полицейскими обязанностями и умерщвлять город голодом и артиллерией. То есть уничтожать мирное население. Это не по душе фон Леебу, к тому же попытки взять Тихвин не удались. Несколько раз он подает Гитлеру прошение об отставке, и в конце концов в начале января отставка принята, он уходит из армии.
Ходы сообщения
Довольно большой железобетонный дот пропах дымом, варевом. Свет шел из раскрытой двери. На деревянных нарах сидел-лежал орудийный расчет – два узбека и сержант из Белоруссии. Орудия они не знали, никогда не стреляли из этой махины, 120 миллиметров, они кое-как справлялись с пушечками 45- и 76-мм – «Прощай, Родина!». Познакомились. Узбеки где-то раздобыли двух голубей и готовили из них плов.
Я решил, что надо испытать наше орудие в боевых условиях. Приказал зарядить и выстрелить.
– Куда?
– Да в Пушкин, благо туда уже вошли немцы.
– Куда?
– Давай бей вокзал.
По дворцу жалко было палить. Так и сделали. Кое-как зарядили, сноровки ни у кого не было. Примерно определили.
…Я очнулся на полу. Оглохший, выполз наружу, за мной выбрались остальные. У кого текла кровь из носа, у кого из ушей, все были черные от сажи, осыпалась на нас прошлая жизнь дота, коптилки, картошку варили здесь же. Отлежались на траве. Грохот в замкнутом пространстве дота, да еще кто-то двери прикрыл. Удар оказался столь сильным, что молодой узбек из расчета оглох на одно ухо, у него, как сказал врач в медсанбате, лопнула перепонка, и его перевели в хозвзвод.
Прибыл связной, потому что до нас нельзя было дозвониться. Он повел меня в штаб, там начарт Карпенко набросился на меня: «Кто приказал стрелять?! Зачем демаскируете себя?! Надо стрелять в цель, а у вас была цель?!»
Матюгался в полном бешенстве, брызгал слюной, заявил, что доложит комбату. Слова его доносились ко мне еле слышно, как будто он что-то виновато шептал. Я сказал ему, что для всех нас это был первый выстрел.
– Молчать! – закричал он. – Что вы орете на меня? Что вы позволяете себе?
Я понял, что кричу, но иначе я не слышал себя. Через два дня меня направили в боевое охранение, и я наконец дослужился до взводного. Потом, выяснив, что я инженер, послали в распоряжение воентехника Лаврентьева.
Кольцо немецких войск вокруг города сомкнулось, наши «БТ» не могли действовать, и было решено их закопать, превратить в боевые точки. Лаврентьев считал меня инженером по танкам и предложил руководить работами. Я было отказался, но сообразил, что специалистов по закапыванию не бывает, и мы закопали три «БТ».