Зов Бездны - стр. 2
Не без труда расправившись с тарелкой пельменей, которая по своим размерам скорее напоминала небольшое ведерко, и кружкой жутко сладкого чая, Ахиллес с сожалением посмотрел на часы. Время перерыва заканчивалось, пора было возвращаться к работе. Федерация сильно ограничила сроки доставки груза, а планета Тон Тан находилась в десяти светошаговых прыжках. Так что времени на отдых не было от слова совсем.
– Спасибо, – Ахиллес постарался вложить в это слово как можно больше душевного тепла.
– Прилетайте, прилетайте. Здесь для хорошехо человека всехда местечко найдется.
– Кстати, как Ваше имя? – спросил пилот уже почти покинув зал.
– Дык Альфиня я. Центаврова. Как звезда.
Ахиллес тайком улыбнулся и направился к кораблю. Да уж, как звезда. Четвертая в системе. В отличие от космогаторов, которые годами заучивают звездную карту, он единственный знал о наличии звезды, которой не было ни на картах, ни в справочнике пилотов.
«Вернувшийся» взмыл со стартовой площадки и с натужным воем маневровых двигателей ринулся в космическую пустоту. И, хоть галактика порой и впрямь, кажется слишком пустой, пока есть закусочная «У Альфини Центавровой» в созвездии Центавра, в ней будет не так одиноко.
Взревел светошаговый двигатель, и пилот Ахиллес умчался с тоннами груза на борту корабля, который вскоре оправдает свое название. Пилоту во что бы то ни стало надо было заработать деньги на разрешение для посещения системы Сол. Ведь в ней находится Земля – его дом, в который он когда-то очень давно пообещал вернуться. Но так и не сдержал своего слова.
Тесный космос
Натужный вой перегруженных двигателей уже едва перекрывал надрывающуюся сирену. Красные индикаторы покрыли добрую половину приборной панели, и с каждой секундой знаков опасности становилось все больше. Система аварийного жизнеобеспечения пилота загерметизировала кабину и выбросила из ящичка над штурвалом кислородную маску. Освещение салона вспыхнуло и угасло, сработали предохранители. Система не выдержала энергетической нагрузки. Ахиллес, вцепившись в штурвал так, что кожа на костяшках пальцев стала мертвенно белой, маневрировал из последних сил.
«Вернувшегося» пытались нагло и грубо выбить из светошагового прыжка. Раз за разом пилот уходил от прямого луча и кое-как направлял корабль на прежнюю траекторию. Каждый такой маневр вызывал катастрофические нагрузки на энергоконтур судна, и температура неизменно росла. В кабине появился запах горелой проводки. А ведь место пилота должно быть изолировано от остального корабля.
В любой иной ситуации, Ахиллес бы плюнул и позволил выдернуть себя из прыжка. Светошаговый двигатель от этого слегка страдает, но вместо того, чтобы тратить время на борьбу, можно вынырнуть из подпространства с выдвинутыми оружейными модулями и, пока наглец не успел ничего понять, дать залп из шести фотонных торпед. Обычно, этого хватает, чтобы обратить первого же противника в пар. Обычно, это заряжает хорошим настроем на целую неделю, ведь одним негодяем в мире становится меньше. Ну, или не совсем негодяем, Ахиллес не пытался допрашивать кучку атомов, которая обычно остается от нападающего на предмет ее моральных установок.