Зона Комфорта - стр. 114

По склону крупными шагами поднимался штабс-капитан Белов. У него мокрое лицо и волосы. По пропыленной шее за ворот гимнастерки грязными полосками стекала вода.

Предвосхищая его команду, я кряхтя поднялся на ноги.

– Строиться первый взвод!

5

Пленных оказалось более тысячи. Площадь перед церковью и прилегающие улицы заполонены ими. Семьдесят восьмой стрелковый полк РККА практически прекратил свое существование. Малый его осколок, огрызаясь пулемётами, отходил на северо-восток, чтобы не оказаться прижатым к реке. Сторону света определил подпоручик Цыганский. Для преследования нужна конница, а её под рукой нет. Этой важной информацией поделился Риммер.

Меня не цепляли вопросы высокой стратегии. Я мыслил приземлёнными категориями рядового бойца. Больше всего мне хотелось разуться, отмочить в тазике с горячей водой натруженные ноги, похлебать горячего, махнуть соточку и завалиться спать. Но впереди – долгий день и я понимал, что фантазии мои несбыточны, занятие не по душе командиры найдут мне всенепременно.

На Урале в районе Чебаркуля каждые полгода мы воевали с условным противником, с китайцами. Причём нашему полку противостояла их танково-кавалерийская дивизия. Учения были масштабные, с боевой стрельбой и длились около месяца. В застойные времена коммунисты народных денег на оборону резонно не жалели, не хотели кормить чужую армию.

Тогда на должности заместителя командира взвода зенитной ракетно-артиллерийской батареи замыслы командования оставались для меня тайной за семью печатями. Наши многодневные мытарства по лесам и полям южного Урала, на мой взгляд, были лишены смысла. Мы по несколько раз возвращались в одно место. Допоздна, до кровавых мозолей копали капониры под свои «шилки» и «бээрдээмы»[45], а чуть свет спохватывались, как ошпаренные, и ломили по бездорожью за мотострелковым батальоном и танковой ротой. Под страхом дисциплинарного наказания избегали асфальтированных дорог и потому каждые полкилометра тягали одной установкой другую из глубоких колдобин. Останавливались, по несколько часов окапывались, маскировали технику, сержанты рисовали схемы боевых позиций, а потом подрывались в никуда. Завтракали, обедали и ужинали одновременно и почему-то чаще по ночам. Спали, расстелив башенный тент, на голой земле. Однажды утром сентябрьский заморозок крепко прихватил мою голову в шлемофоне к вставшей колом брезентовой простыне. Пробуждаясь, я её чуть вместе с тангентой не отодрал.

Несмотря на каторжанский труд, холодильник по ночам и нерегулярную кормёжку, благодаря молодости, тяготы и лишения переносились легко. Мне лично после казармы, бесконечных построений и нарядов даже интересно было, похоже на игру. Совершенно по-другому себя воспринимаешь, когда работаешь на боевой технике. Не так, когда лопатой долбишь лёд на плацу.