Золотой удар - стр. 1
© Шарапов В., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
г. Псков, март 1946 г.
– Вот же паразиты!!! Сволочи!!! Вы только гляньте, что устроили!
Этим утром дворничиха тетя Клава своими криками всполошила едва ли не весь район. Сегодня где-то в половине девятого она вышла из своей подсобки и, очутившись во дворе, вдруг заорала так, что до смерти перепугала сидящих на соседних карнизах голубей. Ошалевшие птицы тут же взлетели в небо и, покружившись немного над домами, упорхнули в неизвестном направлении.
В окнах близлежащих домов стали появляться встревоженные лица. Кто-то из жителей даже вышел на балкон, чтобы поглядеть на облаченную в потертую фуфайку, грязный фартук и серый шерстяной платок дородную дворничиху. Тетя Клава тем временем стояла посреди двора и потрясала своей метлой, словно вышедший на арену римского Колизея бронзовоко́жий нумидиец-ретиарий[1] трезубцем. Обитатели окрестных домов, прекрасно знающие сварливый характер пожилой женщины, увидев ее и поняв, в чем дело, либо посмеивались, либо чертыхались и спешили вернуться к своим насущным делам, тут же позабыв про орущую под их окнами неуемную бабу.
Добрая дюжина местных дворовых кошек поначалу тоже проявила к случившемуся непраздный интерес. Кошки выбежали из своих подвалов и нор и устремились к центру двора, с намерением под шумок чем-нибудь поживиться. Вскоре и кошки, как и прочие обитатели района, разбежались кто куда, так как тут же поняли, что причиной возникшего шума стали остатки ночной попойки, которую этой ночью кто-то устроил во дворе. На детской площадке между песочницей и крытой деревянной беседкой валялись битые бутылки, пустые консервные банки и обрывки газет. На спинке одной из лавочек возле отдельно стоящего мухоморови́дного «грибка» кто-то ножом вырезал непотребное слово.
– Ироды!.. Мерзавцы!.. Скоты!.. – продолжала голосить дворничиха и не особо спешила приступать к наведению порядка.
Ту́ша, который был одним из первых, кто услышал шум во дворе и подошел к окну, тоже понял, в чем дело.
Хмыкнув, он закрыл форточку и продолжил прерванные сборы. Подойдя к умывальнику, Туша посмотрел в зеркало, провел пальцами сначала по опухшей щеке, потом прикоснулся к кровавой корке на верхней губе и усмехнулся: «Ну и рожа…» Последствия двухнедельной стычки все еще были ощутимы, хотя раны уже начали заживать. Туша насыпал на щетку зубной порошок и стал чистить зубы. Он почувствовал резкий холодок мяты, сплюнул и увидел, что в раковине остались красноватые пятна. Туша прополоскал рот, ощупал ребра и почувствовал тугую боль в правом боку. Что, если трещина… или перелом?
Ну и черт с ней, до свадьбы заживет.
Нужно просто никому про это не говорить и не кривить лицо от боли, правда, на тренировке это будет сделать непросто. Туша со злостью сжал кулаки и ухмыльнулся. Уж что-что, а боль терпеть он умеет. Об этом знают все, и недавно он в очередной раз это доказал.
Вытерев лицо выцветшим махровым полотенцем, Туша надел штаны и куртку, сунул ноги в туфли и, прихватив сумку, вышел из дома.
Когда он вышел во двор, тетя Клава все еще продолжала ругаться, только уже без особо громких криков. Туша хотел быстренько пробежать мимо, но у него это не получилось.
– Эй… куда прешь? – увидев проходящего мимо загаженной площадки парня, сварливая работница домоуправления снова повысила голос. – Постой!!! А ну, постой! Я кому говорю? Ты у нас из какого дома? Что-то я тебя тут раньше не видела! Это, часом, не твои дружки у нас тут ночью гуляли?
– Я в четвертом доме живу. Мы сюда недавно переехали, так что дружков у меня здесь пока нет, – не останавливаясь, ответил Туша.
Дворничиху ответ, видимо, не устроил, она бросилась наперерез семенящему вдоль дома парню и преградила дорогу.
Туша остановился и посмотрел на часы. До начала утренней тренировки оставалось не больше часа. Была пятница, и автобус, идущий до Дворца физкультуры и спорта «Сокол», в это время ходил редко, так что сегодня ему определенно лучше идти пешком. Если он сегодня опоздает, Иваныч ему такое устроит, что и подумать страшно. Туша с негодованием глянул на дворничиху и тихо матюгнулся.