Золотой раб - стр. 23
Она исчезла. Он стоял над упавшими цветами и бранился. Викка поняла бы, в гневе и отчаянии думал он. Викка женщина, а не дура, утонувшая в книгах, она знает, что нужно мужчине.
Он посмотрел вниз, потом наверх, на небо, и наконец на север, в сторону Рима. Подобрал упряжь и пошел в конюшню. Он попросил, чтобы ему дали работу в кузнице, двор до темноты звенел от его ударов.
Проходили дни. Засеяли лен. Теперь меньше внимания уделяли древним праздникам; когда-то эти земли принадлежали свободным людям; теперь это все одна большая плантация со множеством рабов. Но кое-какие обычаи еще сохранились. На этой неделе отмечался праздник Флоралии [В Древнем Риме – праздник богини цветов, расцвета и весны Флоры. – Прим. пер.], не так несдержанно, как в Риме, но с определенной долей свободы и с обильными возлияниями.
За день до Флоралий врач осмотрел ногу Эодана.
– Кости срослись, – сказал он. – Верни мне костыль.
Эодан осторожно спросил:
– Меня вернут на поля?
– Это не моя область.
Врач ушел.
Эодан медленно вышел из виллы в обнесенный стеной сад за кухней. Нога почти казалась ему чужой. Неважно, через час он сможет бежать. Куда бежать? Его больше не сделают полевым работником! Это разрушает не только тело, но и душу, мозг, надежды, и остается двуногий рабочий бык.
Фрина разговаривала с одной из служанок Корделии. Увидев его, она сказала:
– Хватит. Иди со мной.
Проходя мимо, она взглянула на Эодана. Он выбранился: за все время с того утра в саду она ни разу не заговорила с ним, да унесут ее ветры! Он думал, как застать ее наедине.
– Вот ты где! Здоров наконец! Слишком долго бездельничаешь, ленивый пес, и ешь при этом, как лошадь! Иди сюда!
Эодан подошел к мажордому. Он потер кулак, посмотрел на нос мажордома и сказал:
– Я тебя не расслышал. Не будешь ли так любезен и не повторишь ли свое желание?
– Ну… нужно перетащить несколько тяжелых бочек, – запинаясь, сказал мажордом. – Если будешь любезен и пройдешь туда…
Эодан готов был переносить бочки с вином. Приятно было чувствовать, что сила вернулась. А вилла была охвачена суматохой: повсюду развешивали гирлянды, девушки хихикали, мужчины смеялись, хо-хо, сегодня вечером! Эодан зажал красивую служанку в коридоре, они немного пообнимались, и она, задыхаясь, сказала ему, что встретится с ним в оливковой роще после восхода луны или как только сможет уйти…
Строгие правила римского хозяйства ослабли. Мужчины пили, смеялись со своими надсмотрщиками, набирали воду в ведра и обливали свою потную кожу вычесывали блох из волос и надевали гирлянды. Эодан, кативший огромную голову сыра из кладовой, запел своему другу конюху кимврский марш: