Золотой город - стр. 16

– Но гарантировать этот переход можете только вы, – добавил второй политик.

– У нее были длинные ноги и раздвоенный хвост, – продолжал вспоминать магистр Петр не то о любовнице, не то о домашнем питомце.

Генри на секунду задумался, оценивая ситуацию и принимая решение, потом тряхнул за рукав Петра. Тот, словно очнувшись, рассеянно осмотрелся по сторонам, пристально глянул в глаза Генри, проникая в его мысли, и сосредоточился на художнике. Вся фигура магистра Петра стала излучать неведомую силу, которая расходилась от него и преображала все вокруг. Помещение стало почти круглым. Оба магистра встали и протянули ладони в сторону Анри. Художник провалился в глубокий транс, он стал видеть себя в окружении хаоса, от которого ему было больно почти физически, однако постепенно мир вокруг стал упорядочиваться, все более и более завораживая своей гармонией. И художник успокоился, наблюдая самый прекрасный сон в своей жизни.

Помещение стало прежним, а Петр опять рассеянным. Магистры сели.

– Ему нужно немного поспать, и он будет готов, – произнес Генри.

– Вы должны побыть с ним это время, – сказал Мэр.

– Побудем, – ответил Генри и почему-то посмотрел на Беллу и Марка, что не укрылось от ревнивого внимания Сергея.

– А зачем вам этот Агнец? – спросил Сергей, вновь желая проявить активность.

– Мы с их помощью управляем потоками эмоций, – начали объяснять политики.

– Понятное дело, – пробурчал Леопольд. – Сатрапы и есть.

– Не понимаю, – честно призналась Белла.

– Наше общество основано на культе слабости. А слабый хочет, чтобы все атрибуты сильного достались ему без каких-либо усилий.

– На то он и слабый.

– Он хочет чувствовать, что главенствует, поэтому хочет, чтобы во главе правительства стояли люди, которых он выбирает сам. И мы ему даем такую иллюзию – выбора одного из нас.

– Слабый, не имея воли, не терпит ее проявления в других, хочет, чтобы во главе правительства стояли безвольные, законопослушные винтики-чиновники.

– Мы даем и такую иллюзию, скрывая процесс принятия решений.

– Слабый хочет быть великодушным (потому что это привилегия сильного), но при этом ничего не делать и ничем не рисковать. И мы даем ему возможность считать, что это с его разрешения общество защищает слабых и обиженных.

– Слабый хочет, чтобы все это ему давалось без борьбы, по факту его существования, он хочет прав и главенство закона.

– И даже если слабый собрался с кем-то бороться, он требует, чтобы тот, с кем он борется, сам себя ослабил и победил.

– Но общество слабых беззащитно перед врагами, – заметил Сергей.