Золото Умальты - стр. 2
Глава первая. Обоз
Everett Collection / shutterstock.com
– Сказки все, трепотня одна! – кучер Кузьма махнул рукавицей и подстегнул лошадок.
К вечеру мороз прихватывал, сыростью тянуло от промоины во льду.
Десятник Киприан, сидевший рядом с кучером на козлах, повыше поднял ворот толстого бараньего тулупа и неодобрительно глянул на охальника Кузьму. Он огладил рыжую бороду и упрямо продолжил свои рассуждения – о разном, в основном про божественные откровения.
– Грядет конь бледный, и на нем всадник, а за ним адская сила и власть – умерщвлять мечом и гладом, и мором, и зверями земными. В монастырях-то давно слух идет: сбывается пророчество! А главный-то старец, молитвенник, знаешь, что сказывал?..
Кузьма только сплюнул в сторону, долгим и смачным плевком выражая отношение к пророчествам вообще и отдельно к Киприану, верящему в них.
– Да ты слушай, баранья башка! – толкнул его в бок Киприан. – «Меня не будет, и России не будет!» Так сказывал!
– Куда ж она денется, Россия-то? В океян, что ли, провалится? – оскалил кривые зубы Кузьма.
Киприан даже тулуп распахнул от возмущения, да быстро запахнул – мороз стоял трескучий.
– Да ты разумей – про-ро-чество!.. Божье слово молвил батюшка, чудотворец! А князь Юсупов вынул пистолет, да и стрельнул ему в самое сердце![1]
Тяжелый обоз медленно полз по льду замерзшей реки Умальты. Словно мрачные стражи, стояли по берегам громадные темные ели; иней на скалах блестел в предзакатных лучах.
Охотный человек Егор Чагин ехал верхом на гнедой лошади рядом с груженым обозом. Лицо его со впалыми щеками, небольшими умными глазами и давними шрамами – следами тяжелого труда и борьбы за существование – выдавало аскета, целиком посвятившего себя опасной и суровой работе таежного проводника. Плотнее надвинув на брови башлык, он то и дело оглядывал заросшие лесом берега реки. Чувство тревоги, не отпускавшее его с тех пор, как их отряд выехал в сопровождении обоза из Софийска в Хабаровск, постепенно сменилось ощущением роковой неизбежности.
Не привыкший сожалеть о принятых решениях, Чагин уже почти не сомневался, что совершил ошибку, когда взялся сопроводить первый в новом 1917 году спешный обоз, груженый золотом с приисков заводчика Булыгина.
Грабежей давненько не было, но голодные волки рыскали в тайге, да и лихих людей – беглых каторжников и дезертиров – хватало в здешних местах. Февраль выдался ледяным, с метелями и морозом, люди отощали за зиму, и охотников тащиться трое суток по зимнику набралось всего-то пять человек, и это добавляло мрачности и без того неулыбчивому Чагину.