Размер шрифта
-
+

Золото шаманов - стр. 6

* * *

Можно притвориться умным, можно притвориться добрым, но нельзя притвориться интеллигентным. Случившееся доказало справедливость этого утверждения целиком и полностью. Вспоминая неприятный инцидент, обкатывая и обсасывая его в мозгах, я всё больше мрачнел. Битва при Лукинском городище, невзирая на победу, нравилась мне всё меньше и меньше. Как обезьяны, ей богу! «Вся шелуха цивилизации слетела с него в один момент». С меня, то есть. С шумом и криками изгнавший посягнувшего на мою территорию соперника, я напоминал самому себе вонючего скандального павиана с жёлтыми клыками и голой красной задницей. Человеческое естество не меняется со времён сотворения мира, а мне всё же хотелось быть другим. Я старался таким казаться – вежливым и воспитанным. Но в критической ситуации хорошие манеры испарялись, а наружу лезло совсем иное: дикарская агрессия, низводящая меня к уровню узколобого мохнатого предка. Вот и сейчас это повторилось. Почему же нельзя было мирно разойтись, без стрельбы?

Я поднимал напольный настил древнего жилья и ругал себя последними словами за атавистические ужимки в Мугреевском лесу.

Сюда, в Новгородскую область, я приехал четыре часа назад. И сразу взялся за работу. Возня с лопатой помогала отвлечься от грустных мыслей по поводу временной потери человеческого облика. С городища я отвалил почти вслед за горе-копателями, спровадив их раздолбанную машину с глаз долой. «С глаз долой – из сердца вон.» Но последнего не получилось. Душу терзали смутные сомненья. Во-первых, компания, дёрнувшая с площадки при первых же выстрелах, наводила на мысль о причастности к краеведческому музею. Такие орлы вполне могли сгонять за милицией. Во-вторых, ночевать на городище претило из-за опасения, что крестьяне, которых мамка дома заругает, вернутся под покровом ночи и сотворят мне поганку. Например, обольют палатку бензином и подожгут. Подумал я, подумал, да и ретировался от греха подальше. Не домой, конечно (зря что ли в такую даль пёрся!), но поближе к дому. Имелось на примете никому не известное селище XI–XV веков в районе Старой Руссы. Моя, так сказать, археологическая «вотчина». А поскольку ценными находками это место не изобиловало, возиться с ним мог только энтузиаст-бессребренник вроде меня, да и то когда случались приступы поискового зуда. Однако приехал я не зря.

Когда-то, много веков назад, стояло под Старой Руссой множество деревень. Многие сохранились поныне, а иные, знававшие Руссу ещё не Старой[1], были сожжены либо порушены, вследствие чего вымерли, заболотились и поросли лесом, в чаще которого я сейчас находился. С точки зрения же археолога, я рылся посреди большого посёлка, причём, судя по размеру настила, на месте дома зажиточного крестьянина. В сырой земле дерево сохранилось настолько хорошо, что выкорчёвывать древние бруски оказалось занятием нелёгким, и поселение, для стороннего наблюдателя давно сгинувшее, представлялось мне вполне реальным и материально ощутимым.

Страница 6