Золото Хравна - стр. 54
– Поплачь, девочка моя, – произнес он, и густой голос его гулко прозвучал под деревянными сводами простывшей часовни. – Поплачь, станет легче.
– Я хочу видеть их! – прошептала Вильгельмина, упрямо склонив голову.
Отец Магнус быстро глянул на Торлейва. Тот кивнул, хотя его сердце изнывало от боли.
Священник перекрестил Вильгельмину и, подойдя к столу, откинул рогожу.
Вильгельмина сделала несколько шагов вперед. Торлейв шел позади нее, так близко, что локоть ее касался его правой руки.
«Господи, помоги ей!» – мысленно взмолился он.
– Можно еще свечей? – спросила Вильгельмина тихо, одними губами, но отец Магнус услышал ее слова и поразился им. Он немедленно зажег еще несколько свечей. Темный придел осветился их зыбким пламенем, озарил черные бревенчатые стены и фигуру Распятого на кресте.
– Господи, – сказала Вильгельмина дрогнувшим голосом. – Милостью Своей не оставь и с миром упокой усопших рабов Твоих.
Отец Магнус положил руку на ее плечо.
– Воистину, отче, это не Стурла. То есть, я хочу сказать, это не мой отец. Вы понимаете меня?
– Я понимаю тебя, девочка, – пробасил отец Магнус. – Ты должна немедленно пойти к Агнед, выпить вина и лечь спать. Торлейв позаботится о тебе.
– Мне жаль тех, кто лежит здесь. Я готова молиться за упокой их душ до конца своих дней. Но мне хотелось бы знать их настоящие имена, ибо это не Стурла и, скорее всего, не Кольбейн… хотя в этом я не так уверена.
– Торлейв, сын мой! – позвал отец Магнус. – Уведи ее отсюда скорее!
– Да, отче. Пойдем, Вильгельмина. Ты останешься в «Лосе».
– Я хочу домой.
– Домой так домой. Но хватит ли у тебя сил дойти до Острова?
– Полагаю, что да, – отвечала Вильгельмина.
– Сын мой, – отец Магнус обернулся к Торлейву, – у меня к тебе просьба. Я лишился пономаря: Уве вчера уехал в Нидарос учиться. Завтра – похороны Клюппа. Не побудешь ли за чтеца?
Торлейв поцеловал ледяные костяшки пальцев отца Магнуса и почувствовал, что рука священника дрожит.
Они вышли на церковный двор. Никто из последовавших за ними к часовне так и не решился войти внутрь.
– Пропустите нас, – глухо сказал Торлейв, отстраняя тех, кто подступил слишком близко и пытался заглянуть Вильгельмине в глаза.
– Ах, бедняжка! – всхлипнула какая-то женщина в толпе.
– Сирота, теперь круглая сирота!
– Замолчите! – сказала Вильгельмина в темноту. После яркого свечного пламени она не могла разглядеть на дворе ни одного лица. – Напрасно вы жалеете меня. Мой отец жив.
– Дитя мое, это невозможно! – с уверенностью проговорил Бьярни, сын Грима.
– Я его дочь, – отвечала Вильгельмина, выпрямляясь. – Страшна гибель лежащего там, в часовне, и она заслуживает самой горькой скорби. Но это не мой отец.