Золото Хравна - стр. 47
– Так что же написано на стреле, тетушка Йорейд? – осторожно спросил Торлейв.
– Ежели ты сам не в силах прочесть, то тебе и знать не надобно! – Йорейд взяла со стола стрелу и внезапно швырнула ее в огонь.
Пергамен, из которого было скручено древко, вспыхнул синеватым шипящим пламенем. Йорейд бормотала что-то над очагом, но Торлейв ничего не мог разобрать. Вильгельмина понимала родной язык Йорейд, но старушечье бормотанье казалось и ей бессмысленным набором слов. Оба они в изумлении смотрели, как сгорает древко, как извиваются языки синего пламени, слизывают с серебра странные письмена, как начинает плавиться наконечник, тает и оплывает острота его граней.
– Теперь получается, будто мы украли стрелу, – сказал Торлейв. – Я ведь собирался отдать ее охотникам.
– Неведомо, сколько вреда может причинить злая волшба, – проворчала Йорейд. – Что ценного, по-твоему, было в той стреле? Не свиная же кожа. Серебро? Так возьми его и отдай этим охотникам, когда их встретишь. Хотя лучше было бы тебе никогда их больше не видеть.
Она взяла длинные щипцы, выхватила из огня наконечник, растекшийся белой мягкой кашей, и бросила его в лохань с водой.
– На вот! – Она сунула в руку Торлейву мокрый, теплый еще кусок серебра. – Огонь очистил его. Теперь оно не может причинить вреда.
– Бабушка, – спросила Вильгельмина, покуда Торлейв удивленно разглядывал серебряную лепешку, лежавшую на его ладони. – Я ничего не понимаю. Объясни мне: что все это значит?
– Страшно мне за тебя, дитятко. Что-то случилось, зло пришло в долину. Чую его, но в чем оно – не ведаю. Стара я стала.
– Что-то с отцом? – подскочила Вильгельмина, встревоженная внезапной мыслью. – С ним что-то случилось? И этот сон сегодня… Почему он не вернулся до сих пор? Он обещал приехать на святого Климента.
– Сядь. Если хочешь знать, сядь и дай мне руку.
Вильгельмина села, и Йорейд опустилась на скамью напротив нее. Вильгельмина протянула ей через стол свою маленькую ладонь, и старуха крепко сжала ее пальцы.
– Вспоминай его лицо, – приказала она. – Думай о нем, а я буду петь. Непрестанно думай о нем.
Вильгельмина послушно представила себе Стурлу, его широкое обветренное доброе лицо, его усы и коротко стриженную темную бороду. Его небольшие глаза, такие веселые, полные радости, когда он смотрел на свою единственную дочку. Она вспомнила его сильные руки, его объемистый живот, кафтан, в котором он уехал из дому, и теплую ольпу из пегой овчины – он всегда надевал ее в дорогу. И тут Вильгельмина стала точно погружаться в сон и увидела край фьорда и море. Она стояла на высоком берегу. Далеко внизу холодные волны с шумом перекатывали ледяную кашу по гальке и валунам. Потом она увидела густой еловый лес и высокую скалу, нависающую над бездонной пропастью. Внизу бурлила река, над ней клубился белый туман. Огромный камень на вершине скалы походил на голову ётуна, дожди и ветры вытесали черты каменного лица. Кусты и маленькие деревца усиливали сходство – точно волосы, в беспорядке растущие на лысеющей макушке великана. Щели глаз будто приглядывались к Вильгельмине.