Золото Алдана - стр. 51
Вскоре путники набрели на громадный конус муравейника. Сбоку под ним зияла дыра.
– Странный подкоп? – удивился штабс-капитан, осматривая яму.
– Вроде, медвежья берлога, – предположил есаул. – Точно, берлога – вон и «пробка» валяется.
– Какая ещё пробка, от шампанского, что ли? – захихикали Овечкины.
– Из медвежьей задницы пробка. Он, пардон, выкакивает ее, когда выходит из берлоги.
– Башковитый косолапый – дом сухой, теплый и харч рядом, – похвалил зверя мичман.
Суворову тем временем посчастливилось забить посохом полусаженного ужа и тут же, разделив, съели его. Только поручик стоически отказался от своей порции полупрозрачных, сочных долек. В речных заводях в изобилии водились лягушки, но даже крайний голод не мог заставить офицеров прикоснуться к их покрытым осклизлой кожей телам.
Глядя на одну из напыщенных квакуш, даже всеядный есаул брезгливо скривился:
– Б-р-р! Не понимаю, как их французы употребляют. Просвещенная вроде нация, а, фигурально выражаясь, – извращенцы.
Монастырь
Речушка, наконец, вырвалась из горных теснин и вывела путников на обширную равнину, упирающуюся в пологие холмы, за которыми темнели горные пики. Русло здесь разбивалось на несколько рукавов, перекрытых мощными заломами, нагроможденными паводками. Тысячи стволов, ошкуренных водой и выбеленных солнцем, торчали во все стороны, как иголки циклопического ежа. По гривке, разделявшей протоки, с трудом обошли этот хаос и побрели по росистому лугу, высматривая, куда идти дальше.
Внимание путников привлекло скопление тёмных пятен на макушке самого высокого холма. По форме и цвету они напоминали строения. В глазах изможденных горе-путешественников загорелась надежда – вдруг и вправду жилье. Самый полноводный рукав речушки, как по заказу, вел прямо к подножию этой возвышенности. Вскоре они убедились – действительно, какие-то постройки.
– Вроде якутские юрты с хотонами23, – сказал ротмистр.
– Кроме прииска, здесь быть нечему, – возразил есаул Суворов.
– А что если это застава красных? Поскрытней надо бы идти.
Послышались треск сушняка и чьи-то шаги. Офицеры замерли. По противоположному берегу брел, не разбирая дороги, лось светло-бурого окраса. Зверь шествовал так, будто пребывал в глубокой задумчивости – громадная голова с лопатами ещё неокостеневших рогов опущена и безвольно болтается из стороны в сторону. Тоже, наверное, комарьё достало.
Переждав, когда гигант исчезнет из виду, осторожно двинулись гуськом дальше.
– А вон и старательские промывки! – обрадовано указал Суворов на давние, отчасти заросшие травой, рытвины. – Что я говорил!