Золотая пряжа - стр. 25

Совсем недавно она гуляла в компании Людовика Ренсмана и Грегора Фентона, вот уже в который раз просившего ее позировать для рекламной фотографии. Эти снимки, так восхищавшие горожан, Грегор выставлял в витрине своего ателье. Ни один из спутников Лисы ничего не знал о ее шкуре. В Шванштайне эта тайна была известна только Венцелю и Хануте.

Когда Людовик попытался поцеловать Лису, она оттолкнула его, пробормотав извинения. Иначе как было объяснить, что за воспоминания будят в ней его робкие поцелуи, – о темной карете, красной комнате и молоке страха, ее собственного страха… С некоторых пор любовь в ее сознании оказалась неразрывно связанной со смертью и страхом – последний подарок Синей Бороды.

И ни малейшего шанса уснуть.

Лиса откинула одеяло, под которым так часто грелась рядом с Джекобом, и схватилась за платье. Оно насквозь пропиталось запахом другого мира, и даже Кларе не пришло в голову его постирать.

Из комнаты Хануты не доносилось никаких звуков, и снаружи все было тихо, если не считать возни двух дупляков, затеявших драку из-за хлебной корки. Лиса высунулась в окно прогнать их, пока не разбудили больного, и тут на пороге по явилась Альма. Полумрак добавил ей морщин. Как и все ведьмы, Альма умела принимать облик молодой девушки, однако не любила скрывать свой возраст. «Мне нравится выглядеть на столько лет, сколько мне есть», – повторяла она, когда кто-нибудь имел глупость спросить ее о причине.

Альма улыбнулась Лиске усталой улыбкой, хотя ведьме-то было не привыкать к бессонным ночам. Она лечила скотину и детей от болезней тела и помрачения ума. Звали ее и когда подозревали порчу. Женщины особенно доверяли Альме, больше, чем доктору из города. Кроме того, на сотню миль вокруг она была единственной знахаркой, если не считать деткоежек из Черного леса, век за веком дремавших в своих болотах, подобно жабам.

– Как он?

– Чем мне тебя утешить? Он слишком поздно расстался с бутылкой, чтобы дожить до глубокой старости. Сбить кашель – вот все, что я могу. Хочет большего – пусть обращается к деткоежке. Но он не при смерти, что бы он там ни думал. Ох уж эти мужчины! Стоит пару ночей помучиться кашлем – как в дверях мерещится призрак с косой. С тобой-то что, почему не спишь?

– Ничего.

– Поначалу Джекоб неделями не спал после перехода. Это твой первый раз? – Альма поправила седые волосы, густые, как у молодой женщины. – Да, я знаю про зеркало, только не говори Джекобу, он боится слухов. Он у брата?

Лиса сама не понимала, чему удивляется: Альма жила на этом свете, когда еще на месте шванштайнских руин стоял замок.