Золотая лихорадка - стр. 32
– Ты совсем спятил что ли?! – возмущаюсь в голос и пихаю его кулаком в бок: – Поднимайся давай и рули по последнему адресу!
– Зачем? – лениво приподнимает бровь и широко зевает.
– Зачем, что это моя последняя надежда! – верещу, тыкая его пальцами под ребра.
Коля резко поднимается и шипит на меня:
– Тогда какого хрена ты ведешь себя так, будто ее уже нет?
– Воспитывать меня вздумал? – ахаю, от возмущения тараща на него глаз.
Коля с усмешкой поднимает кресло и заводит мотор.
– Боевой настрой еще никому не помешал. А про отстреливаться я серьезно.
– Думать забудь, – отрезаю, пригрозив ему пальцем. Коля хмыкает, дипломатично придерживая свое мнение, только за палец хватает. Дергает на себя, подносит к лицу и слегка прикусывает. – Дурень, – смеюсь, выдергивая руку.
Город пребывает в какой-то сонной дреме после обеда, мой водитель тоже не сильно торопится, периодически косясь в зеркало заднего вида, но даже назойливое сопровождение вдруг перестало его нервировать. Все свои силы Николай направляет на то, чтобы выглядеть максимально бодрым и нацеленным на абсолютную и безоговорочную победу в этом раунде.
– Я ценю твои старания, – мурлычу, понаблюдав за ним, – но, пожалуйста, сделай адекватное ситуации выражение лица, а то мне начинает казаться, что ты восковая фигура.
– Ладно, – смеется тихо и ускоряется, начав играть в шашечки с другими водителями. А потом злорадно прищуривается в зеркало заднего вида: – Пусть помучаются, нахлебники.
До места мы доезжаем довольно быстро. Ненавязчиво откидываю козырек, проверяя в зеркале не появилось ли седых прядей. К Коле разворачиваюсь изумленной, давая понять, что нет. Он же нагло мне подмигивает и даже не пытается скрыть радость от своей мальчишеской выходки.
Коля паркуется неподалеку от нужной точки. Идем пешком до окруженного с трех сторон домами двора. Когда заходим, появляется ощущение, что время остановилось тут пару десятков лет назад. На небольшой площадке дети играют в песочнице под огромным грибом с красной шляпкой, за импровизированным столом, состоящим из четырех пеньков и прибитого сверху куска фанеры, играют в домино пятеро мужчин в трениках и майках-алкоголичках, рядом дородная дома развешивает белье, прикрепляя его к веревке яркими прищепками, носится детвора постарше, играя в одним им понятные игры, а возле некоторых подъездов сидят старушки и лузгают семечки.
Я замираю возле первого подъезда с приоткрытым ртом, а Коля широко улыбается и обнимает меня, любуясь открывшимся видом, а потом морщится, потому что один отважный мальчик съехал с металлической горки головой вперед и с приличным ускорением воткнулся в землю, но тут же поднялся, небрежно отряхнулся и полез снова. Видимо, это была уже далеко не первая такая попытка и в целом уже без разницы, а думать о последствиях попросту нечем.