Золотая кровь (том второй) - стр. 58
Поэтому то, что сеньор Виго вообще ел уличную еду, да к тому же просто руками без серебряных вилок и ножей, то, что он говорил с лавочником и асадором вот так, запросто, ещё и хвалил его − всё это для наследника дома Агиларов было неслыханно, если не сказать вызывающе.
Это Эмбер, хоть и выросла на Голубом холме, но половину жизни провела в вильях и болотах Пантанала, для неё такое поведение давно стало нормальным, но у сеньора Виго не было такой необходимости. Он делал это по собственному желанию или по велению души, и это выглядело тем более странным. Особенно после его слов о деньгах, сказанных в лавке. Она вспомнила, что даже ограбление и пропажа бриллиантов расстроили его не так, как расстроили бы любого другого гранда на его месте. Сеньор Виго вёл себя так, потому что считал это естественным, по велению души, как он сам сказал. И сейчас, когда они стояли на краю площади, глядя на Лагуну, видневшуюся вдали, Эмбер почувствовала, что, как бы она ни хотела отстраниться от этой семьи, как бы она ни хотела их ненавидеть, она не может ненавидеть сеньора Виго. И все даже хуже…
Гораздо хуже.
— Почему ты так смотришь? – спросил сеньор Виго, взглянув на Эмбер, и, указав одной рукой на площадь с парильядами, добавил: – Тебя всё это удивляет?
− Вообще, да. Я не думал, что сеньор ел в подобных местах. И вообще знает, как тут всё устроено, − ответила она, откусывая кусок от тортильи. – И то, как вы общаетесь с простыми людьми…
− … это кажется тебе странным? – закончил он за неё фразу и усмехнулся. − Ну… я знаком и с Тиджукой, и с Бельграно и не настолько плохо знаю жизнь здесь, как можно было бы подумать. И, в отличие от моего отца, я не считаю этих людей чернью, достойной лишь того, чтобы чистить мои ботинки. Моя мать поднялась на Голубой холм с улицы Руж Аньес. И хотя она была из благородной семьи первых роялистов, бежавших сюда с севера много лет назад, но до замужества она жила в Тиджуке, и вся её семья тоже жила там. И никогда не ставила себя выше простых людей. Наверное, это у меня от неё. Да я и сам работал ради куска хлеба, поэтому понимаю этих людей.
И он подмигнул Эмбер, будто сообщил ей некую тайну.
− Вы очень добры, сеньор, − ответила Эмбер, делая вид, что увлечена едой. – Но я не понимаю, зачем вам нужно было работать?
− Ну… Может быть, затем, чтобы доказать отцу, что у меня есть свои ценности, свои устремления, и я могу прожить собственную жизнь, не бегая за ним, как собачонка, в ожидании того, когда же он умрёт, а я стану главой семьи. Иберийские правила для грандов жестоки. Они похожи на жизнь в волчьей стае, где ты несвободен до тех пор, пока в стае есть старший волк. А я хотел свободы. И доказал ему, что знаю, что с ней делать, − задумчиво ответил сеньор Виго и, повернувшись к Эмбер, добавил: − Но и ты сам, хотя и из благородной семьи, но ты не кичишься этим. И ты тоже доказал миру, что можешь выжить, несмотря на правила и рамки, в которых родился. Ведь так?