Змея в тени орла - стр. 5
– Что ж, – старик улыбнулся, – стань мужчиной и попробуй подумать.
– Не стану. – Черные губы недовольно скривились. – Я неправильно думаю, когда я мужчина.
– Да? И как же ты думаешь, можно узнать?
Эфа замолчала надолго, глядя на огонь, багровеющий в прорезях жаровни.
– Я думаю, – медленно проговорила она, – что у меня нет и не может быть хозяина. Я думаю, что ваша правда – не правда, а ложь. Вы говорите, что нет Судей и некому Судить. Что Пламень и Мрак – это сказки, которые люди придумали себе вместе со своими законами. Что нет Добра и нет Зла, а потому нет добрых и злых поступков. Я знаю, что все это так. Но когда я мужчина, я думаю, что судья есть. И этот судья – я сам… сама.
– Чтобы судить, надо знать, как правильно, а правил не существует.
– Я – правила! – Эфа выпрямилась, отводя взгляд от огня. – Я знаю, где зло и где добро. Я устанавливаю закон. Для себя.
– Если ты устанавливаешь закон, кто мешает тебе нарушить его?
– Я же и мешаю, – она досадливо махнула рукой. – Зачем говорить об этом, Судир? Я становлюсь мужчиной не для того, чтобы думать, а для того, чтобы брать женщин. Тело хочет любви, а я не хочу, чтобы брали меня.
– Может быть, – старик пожал плечами. – Мне трудно судить. Я никогда не был женщиной. Не хочешь съездить в Лахэ?
– Хочу. Там умные люди. Я не нужна тебе здесь?
– Пока нет. Поживи там. Послушай, о чем говорят, чего ждут, к чему готовятся. И подумай заодно о том, почему все-таки ты не выполнила задания. Ступай.
И уже когда она была у дверей, Судир поднял сухую руку:
– Эфа, там, в Лахэ, среди молодых ребят посмотри, кого бы ты хотела видеть моим наследником.
– Помирать собрался? – спросила она, не оборачиваясь.
– Когда-то надо. Выбери. А когда вернешься, расскажешь, почему сделала выбор. Кстати, ты еще помнишь, как называла себя тогда, пятнадцать лет назад?
– Когда ты нашел меня?
– Да.
Она постояла, когтем скребя резные двери. Замшевая безрукавка висела мешком, штаны были подвернуты мало не в два раза. Потом развернулась:
– Не помню. Что-то рычащее, да? Р-рысса? Р-росса?
– Ладно. Иди.
Девушка скользнула в коридор. Хлопнула в ладоши. Низкий голос далеко разнесся под каменными сводами:
– Ахба! Чегел! Быстро ужин!
И тихий шелест босых ног. Девушки-рабыни боялись госпожу Эфу едва ли не больше, чем самого Судира. Впрочем, насколько мог он судить, эти же самые девушки ничего не имели против мужчины, которым Эфа становилась время от времени.
«Тресса. – Хозяин набил табаком видавшую виды трубку. – Тресса-Эльрик де Фокс. Интересно, а становясь мужчиной, она (он?) помнит свое прежнее имя?»