Змеиного царевича невеста - стр. 6
Не успела.
Бабка уже махала рукой нам от калитки.
Сто лет здесь не была и еще сто лет бы не приезжала. Скука смертная эти ваши деревни. Ни интернета, ни телевизора даже. Только лес, речка и огород. Большой огород, где нужно полоть морковь и собирать смородину. Бр-р-р.
– Как же ты вырос, возмужал, ой жаних! – объявила бабка Антонина. – Красавец-та мой! Только тощщий больно, поди всякую дрянь в городе ешь?
– Угу. Пусти, ба. Я тебе колбасы привез и сыра с плесенью. С днем рождения, короче!
– Поросятам что ли? Так я уж не держу, старая стала. Ну, Нюське отдадим.
– Да не, баба Тоня, это такой сорт, – влезла я. – Попробовать вам взяли.
– А, Лелька. Твоя идея была, признайся? Этот охламон разве догадается бабушке диковинок привезти? Хорошая ты девка, Лелька, хоть и змеищща.
– Чего это змеища? – обиделась я.
– Так вся ваша порода такая. Ну, чего встали, проходите! Руки мойте и за стол.
– Я на диете.
– Ничо, сейчас разговеешься. У меня щи нонче со сметаной. Еще добавки попросишь.
Бабка Тоня была права: добавки я просила. Дважды. А она сидела и улыбалась, глядя, с каким аппетитом мы двое уминаем ее стряпню.
– Гляжу, ты ожерелье-то бабкино носишь, – заметила старушка. – По душе оно тебе?
– Это? – я быстро убрала под футболку старинный кулон. Не любила, чтобы на него глазели. Это память о моей любимой бабушке Варваре, она мне его перед смертью на шею надела и пообещала, что он принесет счастье. Пока не принес, но какие мои годы?
– Это, это. Змеиный камень.
– Там жемчуг, ба, – поправил Пашка. – Красивый, большой, но не стоит ничего. Просто штука старинная.
Он прав. Я ювелиру свой кулон показывала, а он сказал, что серебро это да жемчужина, и ничего больше. Цепочка, на котором я ношу кулон, и то дороже стоит. Но я все равно его продавать не собиралась, поэтому покивала и обратно надела.
Да и не сказать, что особо красивое. Крупная капля белого жемчуга, а вокруг змея обернулась. Такое… не парадное. Но и не повседневное, но я его даже на ночь не снимала обычно, хоть и знала, что с жемчугом так нельзя. Мне все казалось, что если я сниму – бабушка меня сверху видеть перестанет.
– Ничего вы, дети, не знаете, – проворчала бабка Тоня. – Вот что, Павел, пока не стемнело, наруби-ка мне дров. А ты, Лелька, помоги воды принести.
Я закатила глаза. Началось! Сегодня вода, завтра огород, потом козу доить припашут! Нет уж, переночуем и домой.
– Тебе ведь двадцать годков минуло уже? – задала глупый вопрос бабка Тоня, ведя меня к колодцу, но почему-то за околицу.
– Двадцать два уже. Осенью двадцать три будет.