Злыдень и рыжие кудри - стр. 12

Мясо ещё не воняло, но мухи охотно садились на открытые раны. Видимо, волк Злыдня сильно пострадал, раз он решил обернуться человеком. Лежал теперь у меня во дворе  избитый до полусмерти мужик с серым обрывком хвоста на голой заднице. Весь в порезах и открытых ранах с переломами. Глаза были закрыты.

Я обошла Злыдня стороной и решила сходить искупаться или утопиться, там видно будет.

Ещё раз оглянулась на камыши. Бабули не было. Убежала волчицей от злого мужа. Я стояла одна одинёшенька у реки и смотрела на соседний берег. Речка не широкая, можно было переплыть её, а вот обратно придётся помучиться. Но где наша не пропадала. Я скинула сарафан, распустила волосы, шлёпки оставила на траве и вошла по чистому песчаному дну в воду.

Купание доставляло массу удовольствия. Вода на поверхности была очень тёплой, на глубине прохладной, а ещё я пару раз натыкалась на ледяные струи. Это родники били со дна и морозили реку.

Красиво кругом, и я вписалась в этот пейзаж. Кудри рыжие в воде, как тина расплывались в разные стороны. Течения сильного не было, поэтому я спокойно плыла к лесу, на другой берег. И вдруг мои уши тронули приятные звуки. Это была музыка. Невероятная, красивая. Дудочка или флейта. Я перестал плескаться. Музыка становилась ярче, чем ближе я подплывала к берегу. Слышно было придыхание исполнителя.

Я почувствовала ногами дно и пошла по нему к зарослям. Подводные камни заставили на время отвлечься от музыки и сосредоточиться на выходе из реки. Я выскочила на берег. Звуки доносились из леса. Стояла огромная ель, обвитая виноградной лозой. В этом месте виноград не вызревал, но грозди часто украшали стволы деревьев.

Прошла смело в тень. За стволом, на кривом корне могучего дерева, сидел Елень. Как сатир подогнул одну ногу, уложив себе на колено и дул в поперечную флейту, опытно перебирая пальцами по дырочкам. Глаза его голубые хитро прищурились, рассматривая меня, а я с замиранием сердца слушала, как он играет.

В тёмных волосах его серебрилась седина, и торчали ветвистые рога. По телу бежали, вожделенные волчицами, меховые дорожки. И детородный орган, открытый взгляду, покачнулся и приподнялся, словно здоровался со мной.

Елень перестал играть, с довольной улыбкой продолжал смотреть на моё лицо.

– Присаживайся, – предложил он, но указал не на корягу рядом, а на свой восставший член.

– Спасибо, я постою, – усмехнулась я, чуть застеснявшись своей наготы, поэтому сложила руки на груди. – Сыграй ещё.

– Хочешь, научу? – бас его глубокий, но такой… Нежный что ли, а может, травоядный, а не плотоядный, как у самцов волков.