Злейшие пороки - стр. 18
– Привет, – говорит она. – С вами все хорошо?
Дети визжат.
– Тсс, тише! – уговаривает она, стараясь изо всех сил. Видимо, дружелюбное выражение лица ей не удалось. – Вам нечего бояться. Вы в безопасности! – Она вскидывает руки, показывая пустые ладони. – Видите? Я хорошая, мне можно верить. Я вас не обижу.
Мальчишка слева прерывисто вздыхает. Успокаивается, обхватив себя руками. Девочке требуется больше времени, чтобы перестать плакать, всхлипы накатывают на нее приступами, но каждый раз слышатся все тише и тише, пока не прекращаются совсем.
– Вот так. Ничего плохого с вами не случится. – Калла присаживается на корточки, чтобы ее глаза и глаза детей оказались на одном уровне, однако остается по другую сторону желоба. – Можете рассказать мне, что произошло? И почему вы здесь?
Молчание. На мгновение Калла задумывается, говорят ли дети по-талиньски, но эту едва возникшую мысль она решительно отметает. Это не тот мир, в котором можно растить детей и не учить их талиньскому языку. В таком случае кто-нибудь точно донес бы на эту семью, постучался бы в двери ямыня, желая получить награду, и наказание со стороны городского главы последовало бы незамедлительно.
И все же…
– Мне можно рассказать, – шепчет она.
Прошлое шумит у нее в ушах, оставляет странный привкус на языке. Не успев осознать, откуда всплыло это слово, она произносит его вслух – «пожалуйста», а она-то думала, что напрочь забыла весь жиньцуньский диалект, – и двое детей вскидываются, их глаза блестят по-новому.
– Вы говорите на нашем тайном, – отзывается мальчик.
– Да. – Калла оглядывается через плечо. Скоро сюда явятся чиновники из ямыня. Своей цели она уже достигла и потому переходит обратно на талиньский. – Я такая же, как вы. Я могу помочь. Расскажите, что случилось.
Дети переглядываются. От них веет осмотрительностью, отчего они кажутся старше и гораздо разумнее, чем следовало бы в таком возрасте. Еще не зная, к какому решению они пришли, Калла видит, как девочка еле заметно кивает и подается ближе к желобу, выглядывая из-за него так, что над деревянным краем видны только два серых глаза.
– Нам разрешают играть здесь и доедать рис, если он у них остается, – настороженно бормочет она. – Мы не солдаты.
Калла сдерживает улыбку:
– Да, я так и поняла. Сюда приходил враг?
– Никто не приходил. – Осмелев, мальчишка решает встать. – В казармах вдруг стало ужасно холодно. А мама говорит, что надо бежать, если сильно холодает воздух. Холод значит, что украли ци. Прадедушка так умер.
Украли? Калла смотрит в сторону, на трупы, усеявшие территорию казарм. Перед ее мысленным взором снова появляется Пещерный Храм и вскрытые тела. Кража ци. В обычное время она считалась провинциальным суеверием, таким же, как вера некоторых в то, что боги наказывают не в меру любопытных, вселяясь в их тела и высасывая из них ци.