Златник Владимира - стр. 24
Колебалась она недолго. Собственно, и выбора– то у нее особого не было. Толпа, которая еще несколько минут назад с интересом наблюдала за происходящим, вдруг неожиданно растворилась в длинных коридорах музея.
В зале осталась только она, какой– то мужчина – видимо, сотрудник музея, – крикливый посетитель и милиционер. Сотрудник музея и милиционер суетились возле раненого, пытаясь его успокоить, но их усилий пока хватало только на то, чтобы удержать мужчину на месте.
Юлия Михайловна поставила Николашу на пол и строго сказала ему:
– Будь мужчиной, сынок. Я сейчас.
Затем она решительно шагнула в сторону милиционера и схватилась за приклад автомата, потянула его на себя. Милиционер дернулся, испугавшись за свое табельное оружие, резко выпрямился и посмотрел на Юлию Михайловну.
– Гражданочка, вы что делаете? – почему– то шепотом сказал он, пятясь назад. – Это же автомат.
– Знаю, – так же шепотом ответила ему Юлия Михайловна, поднимая руки вверх и кивая головой на стремительно бледнеющего мужчину. – Я медик. Мне нужен ремень, чтобы перетянуть рану, иначе он умрет.
Милиционер оказался сообразительным. Он кивнул головой и выговорил:
– Понял. Сейчас.
Тут же скинув автомат с плеча, он принялся неуклюже отстегивать ремень, прыгая на одной ноге. Юлия Михайловна же присела возле раненого рядом с сотрудником музея. Их головы оказались на одном уровне. Она успела заметить необычной глубины голубые глаза мужчины и тут же влепила пощечину раненому, который все еще пытался что– то невнятно сказать и вырывался из рук того, кто пытался ему помочь.
– Успокойся, – крикнула она ему в лицо. – Мне надо наложить тебе жгут. Иначе кровь не остановить. Сдохнешь тут, как собака.
Мужчина замер, открыв рот. Возможно, переваривая услышанное. Воспользовавшись этим, она положила ему пальцы на шею, пощупала пульс. Мужчина вдруг захрипел и начал валиться на бок, закатывая глаза.
– О боже, я умираю, – прошелестел он вдруг изменившимся голосом.
Юлия Михайловна ловко вырвала из рук милиционера ремень, крикнула музейщику:
– Держите его за подмышки!
И несколько раз обернула жгутом выше располосованной кисти руки, перетянула артерию. Кровь остановилась.
– Мама, что с дядей? Я боюсь, пойдем домой! – услышала она за спиной голос сына, но не обернулась, продолжая заниматься раной.
Она только и смогла сказать:
– Сейчас, сейчас пойдем, родной мой, вот только дяде поможем.
Она еще раз взглянула в глаза сотруднику музея и прочитала в них благодарность и восхищение. Это показалось ей приятным, но на всякий случай она поморщилась и как можно грубее произнесла: