Зимопись. Книга вторая. Как я был волком - стр. 48
– Бери двадцать девять с половиной, почти не ошибешься.
Тома долго колдовала в уме, затем взмолилась:
– Посчитай, пожалуйста, ты.
– Полнолуние в первый день Дарьиной школы пришлось на пятое июня, – вздохнув, начал я. – Потом их было четыре. Сто восемнадцать дней. С полнолуния прошло еще около двух недель. Надо в небо на месяц посмотреть, скажу точнее.
– Сегодня почти новолуние, – подсказала Тома.
Я посмотрел на нее огорошено:
– Мы в этом мире уже сто тридцать три дня!
– Точно? – как-то огорченно вымолвила она.
– Плюс-минус день. Ну, два.
Уже середина октября. Ничего себе.
Тома смотрела на меня странно, с каким-то намеком, или ожидая чего-то. Куда клонит? Чем я опять провинился, ни сном, ни духом о том не ведая?
Внезапно пришло понимание.
– Поздравляю с прошедшим, – виновато уронил я.
Третьего октября у нее день рождения. Был.
Снова она обогнала меня на год. Уже шестнадцать. В условиях звериной жизни – абсолютно взрослая особь.
Тома поглядела через меня на встрепенувшегося Смотрика. Потом вновь на меня. Взгляд медленно… нет, о-очень ме-е-едленно опустился.
– Ты мне ничего не подарил.
Вот откуда ноги растут. Я быстро оглянулся. Сгорбившийся в позе на боку Смотрик взволнованно прислушивался. С него я перевел взор обратно на мятущуюся Тому, на затуманившиеся влажные глаза, настороженные и смущенно-вопросительные. Она молчала. Потом стыдливо отвела взгляд.
В мозгах стучала очевидная мысль, которую до неприличия трудно сформулировать. Я пробормотал, выдавливая сквозь пересохшее горло раскаленный свинец:
– Ты хочешь в качестве подарка…
Слова закончились. Остались только чудовищные образы.
– Да, – одними подрагивающими губами прошептала она, стараясь не смотреть ни на него, ни на меня. И резко опустила голову.
Удрученный парень с какой-то самоубийственной мольбой воззрился в мою сторону. Камень под ним едва не плавился. Напряженными мышцами можно было колоть орехи. Ох, расколол бы я…
В затянувшейся паузе девушка поникла, исхудавшее тельце ссутулилось и сжалось.
– Ладно, – выдохнуло мое горло – неожиданно даже для меня самого.
Тома ошеломленно приподнялась на локтях.
– Пусть сделает тебе приятно, – благородно разрешил я, – но под моим присмотром. Один поцелуй. Только один. А потом спать. Договорились?
Казалось, внутрипланетная магма брызнула из тела Земли, и Гималаи обрушились с девичьих плеч. Тома, еще неверяще, слюняво чмокнула меня в щеку.
А что мне оставалось? Забыть о сне и покое, рьяным цербером охраняя чужую честь, и выглядеть идиотом, когда все же обманут? Если безобразие нельзя прекратить, его нужно возглавить, гласит народная мудрость.