Зимопись. Книга шестая. Как я был стрелочником - стр. 50
– Могу пойти с вами и помочь. Не подумайте, я не буду обузой, я пригожусь!
Калинка еще сильней налегла на меня боком. Приложилась так плотно, что по тыльной стороне ладони царапнуло щетинкой. Моя вытянутая вдоль тела рука попыталась отдернуться, но, увы, было некуда. Калинка отметила движение и задавила позыв новым нажимом, решив, что лучше знает о моих желаниях и потребностях.
Самое обидное – неправой она не была. Потребности имелись. И желания, само собой. Куда без них, если лежишь между представительниц противоположного пола, выступающих в качестве грелок и укрывашек. Организм реагировал как положено в таких случаях. Меня едва не кинуло в нерассуждающий омут безумия, едва сдержался. Трудно передать, чего это стоило.
Усилие воли вызвало перед глазами Зарину. Печальный взгляд, родные черты, золотые локоны…
Все встало на места.
– План озвучен, и он не поменяется. – Я сурово глянул на соседку, так стремившуюся одарить нового хозяина, который стал единственной защитой от прочих. Затем не вытерпел: – Прости за странный интерес… зачем ты удаляешь волосы?
Лоснящаяся гладкость там, где у других суровые леса или разноцветные газончики, давно нервировала взгляд. Дни шли, а ничего не менялось. Она продолжала бороться с природной растительностью, в чем ей кто-то должен был помогать. Хотя бы клинком, ибо бритв здесь не знают. Просто так пленнице нож не доверят.
– Вам не нравится? Скоро все зарастет!
– Хозяин спросил «зачем», – напомнила Любослава.
– Меня заставляют. – Калинка опустила глаза. – Э-э… заставляли.
Вопрос не о том. Сам виноват, не умею правильно формулировать.
– Как ты попала сюда в таком виде? – скорректировал я.
На языке вертелось, множилось и готовилось убежать «Кто научил? Кто, вообще, это придумал? Где такое видано, кроме мира, откуда я родом? Ввел кто-то из моих земляков? Кто?! Где?!»
– Начну с того, что я дочь Еконоградского конязя.
– Дочь конязя?! – Ни фига себе абзац. Что ни день, то открытия.
– От наложницы.
Грусть в голосе Калинки рассказала о пропасти между этими понятиями.
Мой взгляд выразительно осведомился: мол, типа, и что? Какой дополнительной информацией нужно владеть, чтоб понять глубину трагедии?
Трагедия имелась. Девушка разложила мне, абсолютному незнайке, который словно с луны свалился, ситуацию по полочкам.
Издревле установилось, что раз в три года благодарный народ дарит конязю новую наложницу. В реальности правитель, конечно, сам выбирает. Прежнюю забирают папы, о ней больше никто никогда не слышит. Законные наследники конязя имеют право избрания на престол, а детей наложниц при рождении отбирают у матерей. Папы распределяют их в крестьянские семьи на условиях анонимности. Дети растут, со временем узнают про отца, а имя матери сразу и навсегда вычеркивается из истории. До выбора профессии не доходит: в нужный момент объявляются папы, и жизнь круто меняется. Подросшие бастарды становятся доходным товаром. Многие местные и гости хотят заполучить родную кровь правителя – одни из честолюбия, чтоб прислуживал как бы член семьи того, перед кем сами пресмыкаются, другие для утех по той же причине, третьи именно из-за крови для каких-то опытов – говорят, среди магов и других ученых (процитировано дословно) династическая кровь очень ценится. Рассказчица совершенно не понимала кошмара такой жизни, глаза ей застилали картины сказочных поместий магов и состоятельных господ, которые могут позволить содержать невольников.