Зимопись. Книга шестая. Как я был стрелочником - стр. 31
На меня поднялись внимательные глаза:
– Тебя, кажется, Чапой кличут?
– Кличут, а что?
– Ядрей, – представился сосед.
Состоялось торжественное пожатие рук. Моя чуть не хрустнула, вымученная улыбка с трудом удержалась на губах. Хотя щеки уже задрожали. Еще секунда…
Тиски разжались до того, как из глаз хлынуло.
– Ты слишком остер на язык, – по-дружески сообщил Ядрей, – и чересчур категоричен. Это нормальное свойство юности, но не перебарщивай. Сейчас тебе дают возможность отдохнуть и развеяться. Прими с благодарностью, не выкаблучивайся. А если думаешь по-другому, хотя бы скрывай, здесь этого не любят. Характер – это оружие, главное – не стрелять по своим. Усёк?
После моего кивка разговор прервался, его перекрыл шум происходящего.
Следующая участница не успела встать, а ликующий ор затмил предыдущие. Не девушка, а загляденье. Как только попала в этом бедлам. Ноги от ушей, золотые пряди до талии, сама талия едва просматривается и непонятно как не переламывается под грузом нависших цистерн с молоком. Глаза оленьи, а выпуклости, когда открылись, даже на миг установили тишину. И плевать всем, что лужайка не скошена, кого это волнует, если остальное зашкаливает? Красота затмила необычность.
– Как звать?
– Голуба.
– Го-лу-ба! Го-лу-ба!
Преходяща слава людская.
– Начали!
Калинка постаралась, но потуги совершить прежний кульбит натолкнулись на раздражение зрителей.
– Куда всем телом?! Пихаться надо, а не прыгать. Штраф!
– Но я же… – чуть не заплакала девушка.
– И еще один – за возражения! Два круга!
Из князи – в грязи. Тонкие руки опустошенно стянули рубище, злой свист погнал ее вдоль потянувшихся рук, как цирковую лошадь по арене.
Следы от прежних ударов покрывали тело Калинки не только на ягодицах. Полосы проходили по животу, по груди и даже по шее. Будто ее с самосвала свинцовыми трубами завалило. Но явно не трубами.
Недавняя звезда сезона померкла, ее взгляд вновь молил о пощаде и помощи. В уничижительной позе девушка промчалась вдоль вереницы не особо усердствующих шлагбаумов: ухватить почти не за что, разве что вразумить на дорожку, что и сделало большинство. На Калинку сыпались не флиртующе-любовные шлепки удовольствия, а удары. Кто-то пихнул кулаком. Девушку опрокинуло, и она полетела грудью в землю прямо передо мной.
В последний момент я подхватил и поставил на ноги.
– Спасибо. – На меня уставилась Вселенная, полная слез и боли.
– Пошла! – Ее снова толкнули.
Чужой мир сломался, как раздавленные ботинком хулигана очки отличника. На месте сталкивавшихся в тьме вакуума цветных галактик образовалась одна сплошная Черная Дыра – никаких чувств, никаких красок, никакого света. Полыхнуло смертью. Увы, не смертью тех, кто довел. Это был предел отчаянья, девушка не хотела жить сама.