Зимопись. Книга шестая. Как я был стрелочником - стр. 29

– Начали!

Капитанская рука упала, и реверс победительницы сошелся с похожим на испуганно выставленные кулачки тылом соперницы. Но. Одновременно с откидыванием назад Калинка распрямила ноги, тело выстрелило и в полете целиком обрушилось на высокую девушку.

Бывшая победительница качнулась под прилетевшей тяжестью, в поисках равновесия одна ступня сдвинулась вперед.

– Калинка! – заорали пираты.

Высокую удалили, ее место заняла другая – пухленькая и до безобразия прыщавая, с короткими коричневыми кучеряшками, круглым лицом и близко посаженными глазками. Талия у девицы практически отсутствовала, пышный зад после оголения тоже оказался прыщавым. Симпатии зрителей единогласно остались на стороне предыдущей победительницы. Оно и понятно, мужики есть мужики, а мужикам бы только хлеба и зрелищ, как правильно сформулировали товарищи древние римляне. Хлеб ушкурники заработали (то есть, с человеческими жертвами отобрали у более слабых) сами, а Калинка обеспечивала зрелищем. Причем предоставляла его больше, чем конкурентка, несмотря на несоразмерность объемов. Зрелище – оно не в объемах.

– Ка-ли-нка! Ка-ли-нка! – скандировали зрители.

Девушка расцвела. Морщинки на лице вновь превратились в лучики, хлипкие плечи с гордостью распрямились. Прежде, чем занять место у черты, Калинка несколько раз прошлась взад-вперед перед восторженной толпой, ее лицо сияло, руки победно несли задранную одежонку. Наконец, спины противниц обернулись друг к другу, и нагнувшиеся в противоположные стороны тела словно поклонились зрителям. Узкий боевой таран Калинки мог утонуть в приветливо распахнувшихся объятиях второго, что больше походил на могучую крепость. Боковые крепостные башни посмеивались, глядя на явившегося досаждать несерьезного супостата, и готовились поглотить с потрохами. Одно дело, когда таран бьет в ворота крепости, но если ворота одновременно бьют по тарану…

– Начали!

От веса соперницы Калинку сдуло, как тростинку ураганом.

– Рано! – заорали откуда-то сбоку, а другие подхватили. – Она до сигнала начала! Победа не зачитывается! Штраф!

Был фальстарт или нет, не знаю. Не заметил. Противоречить толпе себе дороже. Проигравшая придерживалась того же мнения и застыла в ожидании приговора.

Фантазией пираты не блистали.

– Долой тряпки и штрафной круг!

Все повторилось. Пышные формы пронеслись мимо, их подхлестывала сороконожка рук (сорокоручка?), а липкая паутина взглядов тянулась сзади, как хвост за кометой. Пираты ревели и пихались не хуже соперниц, прыщи уже не смущали. Смачный звон ладоней по живому барабану напоминал скоротечный бой с применением автоматического оружия. Эти «аплодисменты» перекрывали гогот, одна пятерня попадала по еще не убранной другой, кто-то использовал сразу обе руки и радовался, если хоть одна достигала цели. Болтанка присыпанного кунжутом белого студня у большинства вызвала обильное слюноотделение. Аппетит разыгрался, тон и громкость выкриков все повышались, радостный смех давно превратился в ржание.