Зимопись. Книга четвертая. Как я был номеном - стр. 14
Решение сыграть обиду или устроить сцену проиграло главному женскому качеству: любопытству.
– Ладно, забудем. – На меня вспорхнул вопрошающий взор. – Я не поняла, про что они говорили?
– Мальчишки ночами в женскую общагу лазят, безобразничают.
– Нет, о том, что девиц приглашают.
Вот что ее зацепило. Ну, дык, тоже девица, однако. Самая настоящая боевая подруга, аутентичная потусторонняя.
– Местный царек проводит кастинг. Кстати, не хочешь попробоваться? Идеальный претендент. Красива, умна, физически развита, в боевых искусствах подкована. Ни дать, ни взять – боевая подруга, причем обаятельная и привлекательная.
Спутница конфузливо сияла. Расплывшиеся в улыбке губки не удержали внутри неудобный вопрос:
– А наложница – это кто?
– Ну… – Я почесал затылок. – Как бы жена. Только не навсегда. Пока есть чувства.
– Странные отношения. Любопытные. Есть своя логика. А страннее всего, что мужчина выбирает женщину, тебе не кажется?
– Так и должно быть, если уж мы оказались в мужском мире.
Кожа на девичьем лбу взлетела, потянув за собой брови, веки, ресницы… На меня уставились круглые непонимающие глаза:
– Это невозможно, потому что просто не может быть!
– Привыкай. Заметила: ты много слышала про конязя, но ни разу про конязьку или какую-нибудь коняжну.
Конязь – однозначно мужик и по титулу самый главный, ни о ком главнее пока не слышали. И выбирает – он. Так что пусть с каким-то прибабахом, но этот мир явно не столь матриархален, как заречный.
– А смотреть местные ходят… на нас?
– Ага, – подтвердил я с ухмылкой. – Вы для них типа развлечения. Бесплатное зрелище из цикла «Бывает же» и «Ну, совсем распустились! Надо проверить, насколько».
– А мы видим только корыта на воде и иногда огоньки костров. Погранцарберы стараются никого не допускать до Большой воды, но их патрули нечасты, и иногда удается…
– Вот тогда вами и любуются, – завершил я. – Пойдем, боевая подруга.
Обращение спутнице понравилось. Она вспыхнула, озарилась животворящим внутренним светом, полившимся из всех отверстий и даже через радостно разгладившуюся заблестевшую кожу. И походка стала упругой, легкой, танцующей. Волосы как будто высохли в один миг и уложились в прическу. Где-то что-то чувственно выпятилось, где-то, наоборот, стыдливо подобралось.
Я привычно все испортил:
– Как мальчишки еще сказали, бой-баба?
Это называется – с небес на землю.
– Нет-нет. – Я постарался все исправить, увидев начавшееся обратное преображение. – Это не про тебя. Ты – бой-бабочка.
Глава 4
Сказанного не вернешь. Рядом со мной снова шла прежняя Марианна – усталая, отстраненно-равнодушная, сомневающаяся. Достигнув упавшего дерева, она повалилась на него вдоль всем телом, руки свесились с разных сторон, левая щека раздавилась о жесткую морщинистую кору: